– Неужто кровопийца может оценить очарование рассвета на берегу лесного озера? Тебе понравится, если выпьют твою кровь? – шепнул он, обдав дыханием ухо вампира, и вонзил клыки в беззащитную шею. Тягуче-густая приторная сладость заполнила рот… и, растерявшись от неожиданного вкуса, он глотнул. И, как зачарованный, укусил сильнее, продолжая высасывать странную, с дурманящим запахом, кровь вампира.

Голова закружилась. Он пошатнулся, цепляясь за пленника, стискивая в кольце рук. Перед глазами поплыли круги, растекаясь миражом, путая видимое и то, что мерещится. Аш словно впал в прострацию, не понимая, что происходит, где он, с кем он… и что делает.

«Это я тут кусаться должен!» – донеслась до сознания обрывочная мысль вампира.

– Решил отыграться на мне, да? – прошипел кровосос, внезапно оказавшийся в роли жертвы, едва скрывая клокочущую внутри ярость и огромным усилием воли заставляя себя стоять спокойно, ощутив внезапно накатившую слабость. – Давай, животное… «Зверь…»

– Да, я зверь… – отстраненно произнес Аш. И он когда-то говорил уже эти слова. На этом самом месте. И кто-то был в его объятьях. Провести пальцами по вырезу туники… по кружеву шелковой сорочки. Рывком развернуть лицом к себе, всматриваясь в полыхающую бессильной яростью синеву глаз. … изумрудный взгляд с золотыми искрами…

Навалиться всем весом, роняя вампира на землю. Густой аромат разнотравья, смешанный с дурманно-сладким запахом мертвых цветов… шиповника. Да, так пахнет увядший шиповник. Рука пленника взметнулась в попытке отстранить, казалось, спятившего эльфа.

… изящная хрупкая рука коснулась черных прядей, осторожно проводя по ним кончиками пальцев…

Пьянея от запахов утреннего леса, раскрывшихся кувшинок, крови и росы, эльф отпустил руку вампира и неистово рванул тонкий шелк, обнажая плечи, безжалостно впиваясь поцелуями. Он больше не был эльфом, не был друидом, в нем кипел первобытный азарт голодного хищника. Вот только жаждал он иного: его добычей стала страсть, которая заставляла дрожать, терять слова; от которой сбилось, став прерывистым и тяжелым, дыхание. Забывшись, запутавшись в том, кого видит, и кто на самом деле извивается в его руках. … горячие губы робко ответили на поцелуй…

Его властные ладони шарили по прохладной смуглой коже, скользя повсюду, исследуя… или пытаясь что-то найти. Аш сдернул одежду, теснее приникая к пленнику, задыхаясь от едва сдерживаемого желания. Жажды.

… стройное, тонкое, как тростиночка, тело выгнулось навстречу прикосновениям, отдаваясь в их власть слабым стоном…

Вампир взвыл и, вывернувшись, всадил в него клыки. Не подозревая, насколько отличается кровь эльфов от человеческой, к которой привык… особенно от крови древнего друида, отмерившего много сотен лет жизни. Стон перешел в глухой рык. Вампира трясло, как в лихорадке.

… она отвечала так неумело, робко притрагиваясь к его волосам, плечам, гладя пальцами лицо, с какой-то неистовой обреченностью отдаваясь…

Он цеплялся ногтями за плечи Аша, расцарапывая, раздирая. Сознание эльфа затуманилось окончательно, он рвал зубами чью-то кожу, впивался до кости, ненасытно глотая приторную пьянящую влагу. И ему отвечали тем же. Сплетаясь, казалось, в борьбе не на жизнь, а на смерть; в лихорадочном возбуждении растерзывая друг друга, словно стремясь выяснить, кто чьей крови сможет выпить больше.

… хрупкая фигурка вскинулась в объятьях, стоны сменились криком; дрожа и затихая, прижимаясь, ища губами поцелуя…

Разорванный вскриками раскаленный воздух. Крупной дрожью по всему телу от накатившей волны экстатического шока. Отшвыриваясь друг от друга, и встречаясь взглядами. Янтарный в синий. Не понимая, как случилось такое. Как такое вообще могло произойти. Стараясь отдышаться, сумеречник вдруг осознал, что всё это нельзя объяснить знаменитым вампирским очарованием: на эльфов оно не действует, а на таких, как Аш, и подавно. И судя по растерянному взгляду, вампир ошеломлен так же, как и он сам.

Иллюзия исчезла. Он ясно видел перед собой того, кто шокирован не меньше самого Аша и с трудом пробует выскрести остатки самообладания. Тяжело дыша, они смотрели в глаза друг другу, пытаясь осознать то, что между ними произошло. Не говоря ни слова, друид поднялся, добрел до озера и резким прыжком нырнул в чернеющую воду.

Когда он вышел, вампир по-прежнему сидел на траве, но, кажется, уже пришел в себя. Сумеречник тоже успокоился, смыв пелену наваждения, будто бы зачерпнул новых сил из черных глубин. Прозрачные струйки воды стекали к ногам, волосы облепили тело блестящими, словно живыми, змеями-прядями. Друид отжал их, собрал в высокий узел и закрепил подвернувшейся под руку веточкой.

– Тебе пора, уже рассвет, – бросил он, зная, что не сможет убить этого вампира. С таким пронзительно-синим взглядом, в котором чудился совсем другой взгляд. Изумрудный. С солнечными искрами.

Первые лучи показались над горизонтом, отразившись в зеркальной глади озера. Лес всё еще уютно прятал берег от утреннего света, туманным маревом скользящего по воде. Природа просыпалась неспешно, словно позволяя жителям подлунного мира успеть погрузиться в сон, пока пробуждаются дети дня.

Не сказав больше ни слова, хозяин леса развернулся и по невидимой тропинке пошел прочь, предоставляя вампиру самому позаботиться о себе, и уже не видел, как тот встает и собирает свою одежду – то, что от нее осталось. Не видел, как поднимает он оброненный эльфом венок из васильков и долго смотрит вслед.