– Пока, Боба, - сказал Врр в окошко. Освещение погасло, и Боба услышал странный звук, как будто кто-то сморкался.

"Наверное, это из-за дождя", - подумал Боба. Все же знали, что роботы не плачут.

Боба едва мог поверить своей удаче! На двести пятьдесят кредитов можно купить продовольствия и одежды, да ещё останется на топливо. А это было очень важно, так как он ещё не знал, где искать отцовские счета.

И чёрная книга была у него в руках! Он гладил книгу руками под пончо, куда спрятал её от дождя.

Перед отлётом Боба хотел кое-куда зайти.

Он решил последний раз взглянуть на дом, где они жили с отцом, где он провёл первые десять лет жизни (хотя он и мало чего из них помнил).

К счастью, дом был по дороге на посадочную площадку.

Пока Боба поднимался в турболифте, он подумал о замке. Может быть, кто-нибудь поменял код? Будут ли опознаны его отпечатки пальцев и сетчатка глаза?

Но не суждено было ответить на эти вопросы. Дверь была открыта настежь.

В доме было темно. И жутко. Здесь уже не было уютно, как прежде.

Боба закрыл дверь и хотел уже включить свет, как услышал сзади чей-то голос.

– Джанго?

Это была Таун Ви.

Боба едва разглядел её в тусклом свете окон. Она сидела на полу на своих длинных согнутых ногах.

– Я видела, как прилетел "Раб 1", - сказала она.

Боба прошёл в комнату и встал перед ней.

Таун Ви с удивлением на него посмотрела.

– Боба? Это ты? А где твой отец?

Боба всегда считал Таун Ви другом, поэтому он тоже сел и всё ей рассказал.

– Бедный ты мой, - сказала она, но её голос звучал холодно и механически. Боба понял, что она не испытывала к нему особых дружеских чувств.

– А что ты собиралась сказать отцу?
– спросил он.

– Джедаи, - сказала она.
– Они прилетели, забрали армию клонов сразу же после вашего отъезда. Они хотели ещё раз допросить Джанго Фетта. А теперь, если они узнают, что он мёртв, они придут за тобой.

– Отец ненавидел Джедаев.

– Мне они безразличны, - сказала Таун Ви.
– Конечно, мы, каминоанцы, ни к кому не испытываем особых чувств. Мы на это не способны. Но из чувства справедливости я решила рассказать тебе, что тебя уже ищут. Я уже сказала им, что "Раб 1" приземлился в Типоке, и что ты с отцом, возможно, сюда придёте.

– Что ты наделала!

– Я ко всем отношусь одинаково, - сказала Таун Ви.
– Это заложено в нас природой.

– Премного благодарен!
– сказал Боба, направляясь к двери. Он даже не стал её за собой закрывать. Он не мог поверить, что Таун Ви выдала его Джедаям. А он думал, что она - его друг. Тут он вспомнил отцовский кодекс: никаких друзей, никаких врагов; только союзники и противники.

"А как же Врр?
– подумал он, нажав кнопку вызова турболифта.
– Разве Врр - не друг мне?" Слишком уж всё запутанно!

Боба всё ещё размышлял над этим, когда турболифт приехал. Дверь открылась, и…

Там был Джедай. Женщина, молодая и стройная.

Боба спрятался и пропустил её. Он был спокоен.

– Сири? Ты опоздала, - сказала Таун Ви из их квартиры.

– Угадала, - сказал Боба, открыл мусоропровод и прыгнул вниз. Он падал, закрыв глаза и задержав дыхание - всё ниже, ниже и ниже…

Он боялся не падать, а приземлиться. Куча мусора внизу могла быть жёсткой или…

Бух!

Мягкой! К счастью, там были лишь тряпки и бумага.

К своему собственному удивлению, Боба усмехнулся, отряхнулся и выбежал в дверь. К "Рабу 1" и звёздам!

Глава 18

Чем была хороша бушующая Камино, так это большим количеством электрических разрядов в облаках. Это создавало помехи, которые надёжно скрывают тебя даже от радаров.

Боба Фетт знал, что после взлёта с посадочной площадки, его уже вряд ли выследят. Он повёл "Раба 1" в густые серые облака, несколько раз сменил направление полёта, затем вылетел из планетной атмосферы в безмолвный космос на орбиту.

Опять Великая Пустота.

Теперь можно было почитать чёрную книгу. Там должно быть послание от отца, в котором он обещал рассказать ему, что делать.

Он взял книгу и собрал всю силу, чтобы открыть неподатливую крышку. Но книга легко открылась, и вместо страниц Боба увидел экран.

Всё было так, как и говорил ему Джанго. Это была не книга, а экран. Изображение прояснялось, появилась планета…

Нет, лицо. Это было лицо отца.

Было темно, но Боба различил широко раскрытые глаза Джанго Фетта. Они были грустные, даже более грустные, чем обычно.