— Верно, — сказала Наташа и протянула мне газетную фотографию, и я впервые увидел обоих востроносеньких Сиракузовых: в одинаковых шапочках, на одинаковых велосипедах, они рулили куда-то, как обречённые.

— Судя по фотографиям, — печально сказала тётя Роза, — их превратили в настоящих галерников… Те, правда, вёслами работали, а эти педалями…

— Никто их ни в кого не превращал, — сказал я. — Они с самого начала такие были.

— Нет, это гонка их измотала. Я, правда, их с трёх лет не видела, но, чувствую, измотала. Надо хоть, чтоб они у нас отдохнули…

— Пусть не садятся на велосипеды, если не могут, — сурово сказала Наташа.

— Так ведь заставляют, — ответила тётя Роза.

— Кто заставляет? — не понял я.

— Сидеть на велосипеде, — ответила тётя Роза.

Наташа засмеялась, а потом сухо пояснила, что велогонка — дело добровольное: хочешь — участвуй, а хочешь — иди пешком, так что напрасно жалеет тётя Роза Сиракузовых: каждый получает своё.

— Не дойти им, — сказала тётя Роза. — Вон у Кеши колено разбито…

— Дойдут, — твёрдо сказал я. — Залечат. Весь наш травматологический пункт на Сиракузовых работает.

Наташа сердито посмотрела на меня, хотела что-то сказать, но промолчала.

Утром, идучи в школу, мы увидели транспарант, про который говорила Вера: транспарант натягивали над площадью.

— Ну, дела! — радостно сказал нам Коля, обращаясь не то ко мне, не то к Вере. — Подвалило так подвалило! — Коля был в тренировочном костюме — руководил установкой транспаранта. — Они пройдут через наш город!..

— Кто? — будто не зная, спросил я.

— Да Сиракузовы! Оба! — радостно сказал Коля.

Но я не видел причин, чтобы радоваться. Эти мифические Сиракузовы, которые жили в Ленинграде и которых мы только теперь впервые увидели на фотографии, могли оказаться при ближайшем рассмотрении кривобокими или криворукими, а у нас и так хватало родственников. Кроме того, кривобокие или криворукие, но это были родственники Сиракузовых, мы же, Лапины, при любом раскладе медаль не получали. А в третьих, я не забыл ещё, как Коля со своими Сиракузовыми отлучил нас от лодочной станции и при этом даже не чувствовал себя виноватым.

«Ничего, — думал я, — скоро дядя Борис женится на твоей маме и перетащит тебя на нашу сторону. Ты даже не подозреваешь, что фактически уже завербован…»

— Возможно, — продолжал ничего не подозревающий Коля, — они остановятся в нашем городе. Они ведь не могут целый день вертеть педалями!..

— А им что, нужны педали с бензиновым моторчиком? — спросил я, потому что именно на таких педалях мама и папа поехали в отпуск.

— Я тебя сейчас стукну, — пообещал Коля. — Но не буду. Уже создан штаб. И знаете, кто председатель?

— Кто? — спросила Вера.

— Я, — скромно сказал Коля. — Но вы ведь, наверно, опаздываете в школу?..

— Опаздываем, — сказал я.

— Ну, ничего, — сказал Коля. — Скажете: вешали транспарант…

— Нехорошо лгать, Коля… — На всякий случай я отскочил в сторону, но он, кажется, не собирался меня стукнуть: он просто переключился на Веру.

— Так вот, уже создан штаб…

— И ты председатель штаба, — сказала Вера.

— Не я один, — запротестовал Коля. — У меня ещё есть помощники: Сиракузов-старший, например, и тётя Роза…

Но тут к Коле подбежали трое из его помощников — два штангиста с мебельной фабрики и один спринтер с молокозавода, и мы так и не узнали, за что отвечают в штабе Сиракузов и тётя Роза.

— Заходите ко мне после школы! — крикнул нам Коля. — Я вам доскажу! — И принялся со своими помощниками распутывать длинную верёвку, к которой были подвешены оградительные флажки: такие флажки ставят, когда ремонтируют улицу.

— А ведь это хорошо, — сказала вдруг Вера, — что мы познакомимся наконец с этими Сиракузовыми…

— Не вижу ничего хорошего, — сказал я. — Нам вполне хватает наших Сиракузовых…

— Но ведь те нам тоже родственники?..

— Ещё более дальние, чем наши Сиракузовы, — сказал я. — И потом, если бы я сел на велосипед и прямо с Окулининой горы въехал в наш город, вы бы меня встречали?

— Не знаю, — честно сказала Вера.

— А их встречают. Даже вешают транспаранты и натягивают флажки.

В классе Сиракузовы показывали всем, как работают настоящие гонщики. Для этого они сидели верхом на швабре и крутили несуществующие педали.