Но вот уже сделаны два клише — над их созданием он бился очень долго. Проще было с печатной машиной, она вроде бы готова, но брак… Он идет непрерывно. Как добиться, чтобы эта проклятая краска тонко ложилась на бумагу (не очень высокого качества — в этой сфере ему было далеко до Чеслава Боярски)? И как сделать так, чтобы один цвет муаровой сетки переходил в другой плавно, абсолютно незаметно, без клякс и помарок. Возня с этой отвратительной краской потом, через много лет напомнит о себе совсем с другой стороны. Но сейчас…

Вот уже машина работает, банкноты выскакивают и строгий Ленин смотрит на него, но все не то. Брак… И вновь Виктор Баранов берется за дело. Он, конечно, не раз чувствовал свою неподготовленность в химии, в частности металловедении. Но уже не в силах все бросить — за плечами «угробленные» 15 лет беспрерывной, чудовищной по своей нагрузке и сложности, работы, а впереди… Может быть и 15 лет тюрьмы, а то и вышка. Наконец, в начале 1977 года впервые вышла приличная банкнота. Но Баранов тщательно сравнил ее с настоящей и пришел в уныние. Может быть какого-нибудь кустаря эта банкнота и удовлетворила бы, но не Баранова. И вот опять он неделями возится, то с красками, то с совмещением оборотной и лицевой стороны, то еще с чем-то.

Наконец, он получил то, к чему стремился. Взял две банкноты: свою и настоящую, смешал их, не глядя, и посмотрел: отличить невозможно. Невозможно! Победа!! Победа??

Представьте себе, того чувства радости и удовлетворения, которые он должен быть ощущать после многих лет изнурительного или, как он любил говорить, титанического труда, Баранов не чувствовал. Нет, конечно, он был рад, что пришел конец его ежедневным мучениям на протяжении многих лет. Но… это же фальшивка! Талантливо сделанная фальшивка! Он не может свободно пойти в универмаг или в сберкассу, потому что это фальшивка, хоть и гениальная.

Рано или поздно наступит неминуемая расплата. Раньше он об этом как-то не думал, а сейчас, перебирая свою продукцию, он вдруг понял это. Нет, все же, конечно, победа, но…

Виктор Баранов осторожно сбывал свои «деньги» — ему надо было расплатиться с большими долгами, которыми он оброс за время своей «внештатной» деятельности. Затем что-то купил себе. Несмотря на всю уверенность в качестве своей «продукции», он ясно понимал — бумага не та и вообще. Поэтому он сбывал их в основном на рынке, в сумерки, или в заштатных ларьках.

В конце 1977 года наступила развязка. Арест. Следствие. Суд. И тут произошло нечто невероятное: учитывая исключительные способности Баранова, непродолжительность его фальшивомонетнической деятельности — он распространял свою продукцию всего несколько месяцев — и надежду на то, что он в дальнейшем сможет принести большую пользу Родине своим незаурядным талантом, Министерство внутренних дел СССР сочло возможным ходатайствовать перед судом о смягчении наказания. Баранова не расстреляли, а приговорили к 12 годам, которые он отсидел «от звонка до звонка».

Итак, почти 30 лет вычеркнуты из его жизни: 17 лет титанической работы, 12 лет тюрьмы и… несколько месяцев сомнительной свободы. Почти 30 лет! По собственной вине.

Сколько полезного он мог бы принести и Родине, и себе. И все, как говориться, коту под хвост… А теперь он не устает говорить — хорошо бы если бы об этом подумали те, кому придет в голову столь идиотская мысль. Все равно карающий меч Фемиды достанет самого гениального.

И, в заключение, о дальнейшей судьбе Виктора Ивановича Баранова. Он вернулся к себе в Ставрополь и стал работать в одном кооперативе. И уже есть весьма ощутимые результаты его работы. Будучи теперь хорошо подкованным в химии, он взялся за решение двух сложнейших, в техническом отношении, задач.

Во-первых, он обратил внимание на то, что иностранные автомашины довольно долго сохраняют в первозданном состоянии свою блестящую поверхность — лак очень медленно тускнеет. Наши же быстро теряют блеск своего лака и даже новые очень скоро кажутся совсем «старушками». И Баранов изобрел новый и недорогой, но очень стойкий лак. Теперь ему предстоит не менее трудная задача — пробить нашу «рассейскую» стену бюрократии и взяточничества. Лично я ему не очень завидую.

И, во-вторых, его заинтересовала проблема сохранения запаха духов. Они у нас не отличаются стойкостью, и потому наша парфюмерная промышленность не может закрепиться на внешнем рынке. А что придает стойкость заграничным духам лучших марок? Особое воскоподобное вещество, именуемое амброй. Оно образуется в пищеварительно тракте кашалота. Но китобойный промысел ныне крайне ограничен, а то и вовсе запрещен на некоторые виды китообразных. Отсюда и удорожание амбры, а следовательно, и духов.

Что же делать? И вот Виктор Иванович решил сократить огромные валютные расходы нашего государства на приобретение этой самой амбры и изобрел, опытным путем, такое химическое вещество, которое было бы способно не хуже амбры закреплять аромат духов, изобретенных нашими парфюмерами. А они это умеют делать…

Осталось только «немногое» — доказать важность и огромную экономичность своего изобретения и необходимость вложить деньги в его реализацию в промышленности. Нам остается только надеяться на пробивную силу Виктора Ивановича Баранова, на его упорство в достижении этой цели. А мы уже знаем, что он этими качествами обладает.