Неправда, вы никого не любите из них. Вы к ним относитесь хуже, чем к вашим лошадям. Они просто для вас развлечения, сегодня умница, завтра лебядь. Я этого не хочу. Я хочу покорить вас. Я хочу чтобы вы перестали быть такой, какой вы сейчас представляетесь, чтобы вы стали такой как надо, как я хочу, как нужно, как необходимо, как желанно, как неотвратимо, неуклонно, потому что я хочу, чтобы вы полюбили меня. Она упала на колени перед купчихой охватив ее ноги.

Не мучьте меня милая, милая не мучьте меня, скажите мне кто стоит на моем пути. Кто мешает, скажите, скажите.

Купчиха обняла швею. Необыкновенная нежность разлилась по ее телу и ласковой она стала такой съежилась сощурилась. Она никогда не обращала внимания на швею и ничего не думала и ни над чем не задумывалась. Но теперь вдруг перед ней открылось то, чего она и не подозревала не знала. И голос, выражение волнения трепет швеи ударили по ней. Как был неправ разстрига. Вот он лежит наверху со всеми его похоронными сентенциями, а тут его жена, которую она обманула и сберегла, бьется в ее руках как пойманная. Вот здесь внизу жизнь раскрывает свое устье, в котором ищущий находит радость и утомление.

Она обняла швею сильней и подняла ее.

— Хорошо, хорошо, не тревожьтесь, сказала она, я не так занята, я вам все скажу, я вам все скажу, идите ко мне успокойтесь. Разве я могла что нибудь видеть и знать, когда я ничего не вижу и ничего не знаю. Вы правы наименьшее сопротивление не любовь. Любовь там, где трудно. Я вам скажу. Я люблю, но моя любовь не опасна. Я люблю моего мужа.

— Щеголя! Вы любите мужа!

Швея стояла гневная и вздыбленная. Ах вот что. Вы опустились до того, что осмелились полюбить мужа, чтобы отнять у меня друга. Вы опустились до того, что в заговоре с ними со всеми. Ну знаете я могла от вас ожидать всего всего. Но признаний, что вы любите вашего мужа, это уже слишком.

Она повернулась. Купчиха испугалась, смутилась и бросилась за ней. Они выбежали на лестницу. Несколькими ступенями выше они увидали спускавшегося разстригу.

Ах он оказывается не уезжал. Отлично. Желаю вам купчиха такой же беседы с моим мужем как была у вас до моего приезда. Прощайте. Она выбежала. Купчиха поспешно выбежала за ней. Швея, купчиха, жена — кричал разстрига. Но подъезд закрылся. Разстрига посмотрел по сторонам и опять стал подыматься в комнаты, из которых только что вышел.

или через две минуты после того как купчиха и швея уехали щеголь вернулся домой. Вот как это случилось.

Щеголь испытал чувство необычайного облегчения когда проскользнул вперед в ресторан, один, без кожуха отводившего машину.

Он с наслаждением скрылся бы куда нибудь или бежал бы вовсе прочь. Но страх перед кожухом заставил его спросить, где их стол и пройдя через ресторан выйти на террасу. Тут он сел за стол и узнал от лакея, что его жена и жена кожуха только что уехали просидев достаточно времени.

Щеголь сидел к выходу на террасу спиной и прислушивался прикрыв глаза в позе напряженной, когда раздадутся шаги кожуха. Но минуты проходили, а кожух не приходил.

Постепенно напряжение в его спине прошло и он принял позу более свободную, пока не отважился положить ногу на ногу. Потом он развалился и перестав прислушиваться повернулся, чтобы видеть дверь. Но кожух не приходил и не показывался.

Облегчение охватившее щеголя по приезде в ресторан продолжало усиливаться. Ну ему положительно везет, что он избавился от кожуха, который несомненно сошел с ума.

Откуда такие речи и вся эта рухлядь по поводу и вокруг да около жены. Почему такая страсть и напасть.

Интриги умницы. Но это еще ничего не доказывает. Почему они упали на такую благодатную почву. Почему кожух оказался так к ним восприимчив.

Уже когда к нему приехал лицедей, он понял что не все ладно. Теперь это было окончательно ясно но в то же время ничего не было ясного и при всех стараниях щеголь не мог уловить сути событий. И он выворачивал карманы обстоятельств, переворачивал их, переправлял и все ничего не выходило.

Кожух несомненно исчез. Что бы это значило. Он послал лакея справиться. Тот вернувшись доложил, что кожух встретил швею и сев с ней в машину, уехал с нею и что машина, в которой приехала швея, здесь осталась. Это было совершенно немыслимо. Они что нибудь путали. Швея была здесь. Нет, это не так. Он вышел, чтобы удостовериться и увидел машину лебяди. Лебядь в ней приезжала. Верно и уехала с мужем. Куда?

Он был одинок и сознавал себя одиноким. Но сознание одиночества усугублялось сознанием незнания, непонимания того, что совершалось вокруг. Поведение лицедея было подозрительным. Но подозрительность какого обычного порядка она казалась ему теперь. История с умницей уже была не только подозрительной, но и непонятной. Встреча с кожухом поставила перед ним силы, которых он ни учесть, ни измерить. А теперь это исчезновение кожуха было настолько страшно и нетерпимо, что он был бы неизмеримо более рад быть сейчас в обществе свирепого кожуха, чем оставаться одному.