Вот пальцы Роя сжали ее локоть; он повел ее к двери, в то же время отвечая на слова своего «старого друга» о том, что они обязательно должны вскоре увидеться вновь:

– О, конечно! Мы скоро встретимся, обещаю. Нет, больше никаких отговорок.

Потом, когда они устроились на заднем сиденье лимузина, Рой вздохнул с явной усталостью:

– Слава богу, все кончилось.

Бланш ничего не ответила, и он удивленно взглянул на нее.

– Подозреваю, что ты нашла все это мероприятие безнадежно скучным.

– О нет. – Бланш изо всех сил старалась изобразить оживление. – Нет, на удивление, мне понравилось. Все, за исключением конца…

– Да? – Он нахмурился. – Пожалуй, я согласен с тобой. Очень жаль, что все не кончилось на полчаса раньше. Но, как бы там ни было, через несколько минут мы будем дома, и ты наконец сможешь лечь спать. Честно говоря, я и сам этого не могу дождаться.

Ну вот, ему не терпится остаться одному, без нее! Бланш вспомнила свою недавнюю нежность. Ей казалось тогда, что и он испытывает то же самое, что и он мечтает оказаться с ней вдвоем… А потом появился его «старый друг», и все рухнуло. Но нет, она не позволит ему отделаться от нее! Она хочет наконец знать правду.

Понизив голос, чтобы не услышал шофер, и с трудом сдерживая слезы, Бланш решительно произнесла:

– Послушай, ты давно уже говорил, что нам надо обсудить что-то серьезное… Мне начинает казаться, что мы так никогда и не сможем этого сделать.

– Не думаю, что сегодняшний вечер – самый подходящий момент…

– О, конечно! Ты, очевидно, считаешь, что, если все время откладывать, то проблемы решатся сами собой?

– Если ты непременно хочешь поговорить сегодня, то мы сделаем это. Все равно мы уже приехали.

Он говорил сдержанно и полностью владел собой, но она не сомневалась, что он разгневан.

Они поблагодарили водителя и подошли к парадной двери. Бланш стояла на пороге, глядя, как Рой вставляет в замок ключ.

Потом она никак не могла объяснить себе, как это все случилось – может быть, она просто слишком устала, может быть, горе звонило во все колокола, но, когда Рой открыл дверь, пропуская ее вперед, как будто кто-то толкнул ее руку. Это был момент абсолютного ужаса, когда хрустальная чаша начала выскальзывать из ее рук. Отчаянные попытки удержать ее лишь навредили, и чаша ударилась о камни с силой маленького взрыва, разлетевшись на сотню крохотных осколков.

Застыв, они стояли, глядя вниз. Бланш – страстно желая, чтобы этот эпизод прокрутился назад, оказался ночным кошмаром, чем угодно, но только бы осколки вновь соединились в единое целое. Но чаша была безнадежно и навсегда разбита вдребезги.

– Ну, теперь… – когда Рой заговорил, она подняла на него влажные глаза, полные горя и мольбы, но его взгляд выражал только холод и гнев, – теперь, я уверен, ты чувствуешь себя гораздо лучше.

Бланш стояла рядом с плитой, напряженно ожидая, когда закипит вода, и оглянулась, услышав шаги Роя. Он зашел на кухню с кипой газет, молча проследовал к ящику для мусора и раздраженно швырнул их туда. Он не хочет говорить с ней! Ну еще бы, это можно понять после вчерашнего происшествия.

– Рой, я не могу выразить, как мне жаль…

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Это не так уж важно.

Он сбросил пиджак, как только они поднялись наверх, и сейчас закатанные рукава рубашки открывали сильные предплечья, покрытые темными волосами.

– Нет, это очень важно! Тогда внизу, у двери, ты сказал… подразумевал, по крайней мере, что я нарочно…

Его уравновешенность почему-то заставляла ее чувствовать себя еще хуже. Бланш понимала, что столь трудно дающееся ей самообладание находится под угрозой срыва.

– Если это и было нарочно, то, уверен, лишь на подсознательном уровне.

– Да нет же! – Бланш была в отчаянии от того, что он не хочет ее понять. – Я бы никогда не сделала этого ни сознательно, ни подсознательно! Я была так горда за тебя там, на церемонии! Ты заслужил эту награду, и я…

– Я же сказал, не беспокойся. Я знаю, где покупаются такие вещи. Они не столь дороги, и я легко смогу заказать другую, если почувствую, что не могу жить без нее. Ты приготовишь кофе?

Бланш машинально взяла кофейник, но продолжала говорить – уже как будто одной себе:

– Я была так горда. Не только из-за награды: Джек еще рассказал мне о несчастном случае, который произошел с ним, и как ты спас его…

– Джек не имел права! – Впервые он проявил свое раздражение. – Он обещал мне, что не станет трезвонить об этом!

– О нет, не Джек! – Мгновенно сообразив, что проболталась, Бланш постаралась исправить положение. – Прошу прощения, я оговорилась. Это Кэрол… Она сказала, что вовсе не обязана хранить это в секрете…

– Это почти то же самое. Ну, да женщины никогда не умеют держать язык за зубами. А она не сказала тебе… – его голос наполнился сарказмом, – о моей сломанной руке? Или о вывихнутом плече?