– Вагнер. Тебя не устраивает?

– А почему именно Вагнер?

– Стимулирует любовные игрища и забавы. У меня, во всяком случае.

– А что-нибудь полегче есть? Не такое концептуальное?

– Есть Брамс, Равель и болгарские духовные песнопения.

Марик вздохнул:

– Давай болгарские…

Под болгарок я села в кресло на противоположной стороне комнаты и уставилась на Марика. Он явно начал беспокоиться.

– Ты придешь ко мне?

– Приду-приду…

– А то странно получается: я в кровати голый, ты в кресле – одетая… По-моему, мы не неравных.

– Наоборот. Именно сейчас мы на равных.

– Ты меня интригуешь.

Я подошла к кровати, села на пол и обняла Марика. И впервые поняла, что ненавижу себя за эту циничную проницательную отстраненность. Ну что тебе стоит закрыть глаза и хотя бы на секунду подумать, что этот мальчик пришел только для того, чтобы переспать с тобой – именно с тобой! – что ему нравится эта твоя дурацкая ирония в ответах на вопросы, эта твоя дурацкая джинсовая рубаха, этот твой дурацкий “Полет валькирий”.

"Давай, не бойся! Один раз, всего лишь один”, – искушала я себя.

"А падать-то будет больно. О и как больно будет падать!” – говорила я себе.

"Какая разница, главное – ты проснешься не одна, а во сне он может обнять тебя…"

"Все может быть. Вот только назовет он тебя совсем другим именем…"

Я боролась с собой и тянула время.

– Ты меня интригуешь, – снова повторил Марик, так и не дождавшись ответа.

– А ты – меня. Зачем ты все-таки пришел?

Он поцеловал меня:

– За этим.

Теперь поцелуй получился если не страстным, то вполне правдоподобным, и я почти сдалась.

– Хорошо. Только не будем торопиться.

– Не будем, – легко согласился он. Говорить больше было не о чем, и мы лениво целовались. Пока не раздался требовательный звонок в дверь.

– Ты кого-то ждешь? – спросил Марик.

– Да. И ты очень удивишься, – весело ответила я. Все становилось на свои места. Я пошла открывать. На пороге стояла Венька.

– Что случилось? – спросила она трусливо-независимым тоном.

– А где второй?

– Внизу на лавочке сидит.

– Трогательное единение. Кстати, почему ты прислала именно Марика? Могла бы проконсультироваться со мной – ненавязчиво… Узбек мне нравится больше.

– Извини, я не знала. – Никаких следов раскаяния. “Далеко пойдешь, девочка, Москва и создана для таких, как ты”.

– Не знала и приняла волевое решение прислать этого рохлю? В следующий раз пусть читает Карнеги – “Как добиваться успеха и приобретать друзей”.

– Не волевое решение, – нагло сказала Венька, – спички тянули. Марик вытащил длинную.

Я ударила ее по лицу, удар получился смазанным и неубедительным. Как всегда. Тренироваться надо.

– Забирай его, и пошли вон из моего дома. К чертовой матери!

И тогда произошла удивительная вещь – она вдруг громко рассмеялась, запрокинув голову. Она смеялась до изнеможения, а потом села на пол и посмотрела на меня – снизу вверх:

– Значит, с соблазнением тухляк?

– Именно. Радует только то, что он тебе не изменил. Я подошла к двери комнаты и чуть приоткрыла ее:

– Марик! С вещами на выход, дорогуша! За тобой приехали…

Венька все еще сидела на полу и все еще смотрела на меня – снизу вверх.

– Стало быть, с Фариком лыка уже не в строку?

– Не в строку. Никогда бы не подумала, что Ташкент – это кузница таких сучек…

В прихожей, с видом побитой собаки, появился одетый и аккуратно причесанный Марик. Он нерешительно остановился рядом с Венькой. На меня он даже не смотрел.

– Попрощайся с тетей, – повелительно сказала она.

– Извини, – выдавил из себя Марик.

– Бог простит, – только и сказала я, хотя больше всего мне хотелось врезать ему по морде. – Кстати, по ходу пьесы можешь прихватить с собой и свою Мессалину.

– Кого это? – удивился не очень образованный Марик.

– Меня, – пояснила Венька.

– Ага. Свою сучку-подружку, – подтвердила я. Марик в растерянности стоял между мной и Венькой.

– Иди. Я сейчас.

Послушный Марик притворил за собой входную дверь. Мы остались одни.

– Ну? – спросила я.

– Можно я останусь?

– Что?!

– Ты мне ужасно нравишься, – Венька обезоруживающе улыбнулась. – Можно я останусь?

– Думаю, тебе вполне хватит твоих мужиков…