– Тогда у тебя есть еще возможность выбрать, – воодушевился Макс, – между мною и ею.

– Можно, я останусь при себе?

– Можно, я тебя поцелую?

Боковым зрением я держала Алену, расположившуюся недалеко от нас, в компании жалких молодых людей, любителей выпить за чужой счет – об этом красноречиво говорил их прикид, любовно выбранный в сэконд хэнде.

– ..ты не ответила. Можно, я тебя поцелую?

Я благосклонно разрешила, и его губы осторожно коснулись моих; черт, его внешность не обманула, он действительно мог покорить кого угодно. Я ответила на поцелуй, я даже увлеклась им, на секунду забыв об Алене. Получилось вполне правдоподобно, да это и было правдой – Боже мой, как много вещей в жизни могло пройти мимо меня…

Макс решил закрепиться на достигнутых высотах, он отпал от меня, как пиявка, чтобы через секунду продолжить свою игру. Каждый вел здесь свою игру. В результате нехитрых комбинаций ему могла обломиться телка на ночь, я так и чувствовала ход его мыслей, заключенных в изящно стриженную черепную коробку.

– Хочу увезти тебя отсюда.

– Да? А мне здесь нравится.

– Черт возьми…

– Сочувствую твоей взбунтовавшейся плоти. Он коснулся тыльной стороной ладони моей щеки, и я увидела, как застыло лицо Алены, на секунду превратившееся в японскую маску гнева.

– Хочу увезти тебя, потому что хочу тебя. – Он пошел по наиболее легкому и наиболее оптимальному пути.

– Если я хорошо играю в бильярд, это не значит, что я хорошо играю в постели.

– Тебе ничего не придется делать. Я все сделаю сам.

– Это мужской шовинизм.

– Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Я дружески поцеловала его в щеку, твердую и чисто выбритую, и соскользнула со своего стула.

– Ты куда? – обеспокоился Макс.

– Через пять минут приду, – я укоризненно посмотрела на Макса.

– Тебя проводить?

– Еще успеешь.

Вечер слишком затянулся, и я, поборов невесть откуда взявшееся искушение остаться с этим красивым холеным жеребцом, отправилась в гардероб, взяла свой длинный плащ и вышла из заведения.

В лицо мне пахнул сырой ветер, мгновенно выветривший остатки хмеля, и я медленно пошла по набережной, названия которой не знала; я даже не знала, куда мне идти, но надеялась, что у меня будут достойные провожатые.

Так и произошло.

Через пять минут за моей спиной нетерпеливо просигналили. Я знала кто, но дала себе еще несколько секунд. Рядом с тротуаром мягко двигался джип Алены. Она предупредительно открыла дверцу. В полосах света от уличных фонарей я увидела ее счастливое и немного растерянное лицо. Боже мой, я ведь знала это выражение, я столько раз видела его во ВГИКе – она уже была влюблена и ждала от ближайшего будущего приключений и недолгой, но испепеляющей любовной игры. Да, я знала это выражение и знала, чем заканчивается период токования, но на секунду меня вдруг охватила жалость к Алене и презрение к себе: я цинично использовала чужие слабости, расчетливая, холодная стерва.

– Почему ты ушла? – спросила она меня.

– Потому, почему и пришла. Просто так.

– Я подвезу тебя.

– Валяй.

Я села в машину и только тут сообразила, что не сказала Алене, куда меня везти. Я не сказала, а она не спросила.

– На Васильевский, если это тебя не затруднит.

– Не затруднит.

Занавес над первым актом трагифарса опустился, но расслабляться было рано. Вернее, самое время было расслабиться. Я запрокинула голову на сиденье.

– Тебе понравился наш мышиный жеребчик? – ревниво с просила Алена.

– Кого ты имеешь в виду?

– Макса.

– Забавный тип. Никогда бы не подумала, что вы конкуренты. Вы бы неплохо смотрелись вместе.

– Та-ак… – Алена рассмеялась, – уже доложил. Тем лучше, избавил меня от тягостной процедуры объяснений.

– Меня это не шокирует, но…

– Можешь не продолжать, я поняла.

Джип оказался отличной машиной, он плавно нес нас сквозь сырую питерскую ночь и действительно укачал меня. Все вышло самым замечательным образом, даже наигрывать не пришлось; но сквозь легкий сон я чувствовала, что Алена чуть придерживает машину, чуть дольше, чем нужно, задерживается на светофорах… Несколько раз она останавливалась, выходила и возвращалась – на заднее сиденье летели бутылки и пакеты. У набережной она остановилась: над Невой вздыбили свои спины мосты.

Несколько минут она смотрела на меня, а потом тихонько коснулась плеча.

– Черт знает что, мосты развели… Начало третьего.

– Я вижу, – спокойно сказала я.

– У меня есть альтернативный вариант, – Алена старалась не волноваться, – я живу здесь недалеко, на Крюковом… Ты можешь остаться у меня до утра. А утром я тебя отвезу.

Н-да, изящно все получилось, и мосты развели в масть, браво, Алена!

Я выждала паузу.

Алена извинительно развела руками:

– Надеюсь, ты не считаешь это похищением сабинянок?

– Никоим образом.

Спустя десять минут мы уже были возле Алсниного дома. Она лихо припарковала машину, вытащила пакеты, часть из них отдала мне – включая и затесавшийся сюда роскошный букет роз.

– Тебе нравятся розы?

– Нет. Я вообще не люблю цветы.

– Я учту, – серьезно сказала Алена.

…Она жила на втором этаже, окнами на Крюков канал, в огромной двухкомнатной квартире с евроремонтом и джакузи. Вот где я хотела бы закончить свои дни – лицом в мягкий ковер с длинным ворсом, у ножек стола красного дерева, рядом с осколками дорогого саксонского фарфора…