Нужно было что-нибудь такое, чем можно копать. Она не сразу сообразила, чем может воспользоваться, но потом опустила руку в яму, кое-как добралась до нагрудного кармана и достала портсигар, подаренный Мириам By. Открыв портсигар, она стала орудовать им как совком. Горсть за горстью она выбирала рыхлую землю и отбрасывала ее взмахом запястья. Неожиданно заработало правое плечо, и она высвободила его из-под земли. Выбросив еще немного земли, она смогла приподнять голову. Теперь правое плечо и голова оказались над поверхностью. Высвободив часть корпуса, она начала выползать сантиметр за сантиметром, пока вдруг земля не отпустила из своей хватки ноги.

С закрытыми глазами она поползла от могилы и продолжала двигаться, пока не наткнулась плечом на древесный ствол. Она стала медленно разворачиваться всем телом, и наконец ствол оказался у нее за спиной. Прислонившись к нему, она отерла рукой залепившую глаза грязь и приподняла веки. Вокруг стоял непроглядный мрак и ледяной холод, но она вся вспотела. В голове, левом плече и бедре чувствовалась тупая боль, но у нее не хватило сил подумать, почему все болит. Десять минут она неподвижно сидела и только дышала. Затем поняла, что ей нельзя здесь оставаться.

Она с трудом поднялась на ноги; вокруг все качалось.

Тотчас же на нее напала тошнота, она нагнулась, и ее тут же вырвало.

Затем она пошла. Она не имела никакого представления ни о том, в какую сторону она идет, ни о том, куда направляется. Правая нога ее плохо слушалась; время от времени она, споткнувшись, падала на колени, и каждый раз сильная боль пронзала ей голову.

Она не знала, сколько времени они так шла, но вдруг краем глаза увидела дом. Она изменила направление и поковыляла дальше. Только дойдя до сарая на краю двора, она поняла, что движется прямиком к жилищу Залаченко. Она остановилась, зашатавшись, как пьяная.

Фотоэлементы на подъездной дорожке и на сарае. Она пришла с другой стороны. Они ее не обнаружили.

От этой мысли она растерялась. Она понимала, что находится сейчас не в той форме, чтобы связываться с Нидерманом и Залаченко. Разглядывая белеющий в темноте дом, она стояла неподвижно.

Щелк. Дерево. Щелк. Пожар.

Перед мысленным взором стояла канистра с бензином и спичка.

Она с трудом повернулась и, шатаясь, поковыляла к надворной постройке. Наконец дотащилась до двери, закрытой на деревянный засов. Ей удалось открыть засов, приподняв его правым плечом, — он упал на землю со стуком, и она с грохотом распахнула дверь. Шагнув в темноту, она огляделась вокруг.

Это был дровяной сарай. Бензина в нем не было.

Сидевший за кухонным столом Залаченко вскинул голову — где-то снаружи хлопнула дверь. Отодвинув занавеску, он глянул за окно, в темноту. Прошло несколько секунд, прежде чем его глаза стали что-то различать во мраке. Ветер к ночи все усиливался, а в конце недели прогноз обещал шторм. И тут он увидел, что дверь сарая приоткрыта.

За дровами он ходил с Нидерманом еще до темноты — на самом деле необходимости в этом не было, и вышли они главным образом для того, чтобы показаться на глаза Лисбет Саландер и выманить ее из укрытия.

Неужели Нидерман забыл закрыть дверь на засов? Иногда он бывает таким недотепой! Залаченко покосился на дверь гостиной, где спал на диване его сын и помощник. Он хотел было разбудить немца, но потом решил не трогать его и сам встал со стула.

За бензином Лисбет нужно было идти на скотный двор, где стояли машины. Тяжело дыша, она села, прислонившись к колоде для рубки дров. Надо передохнуть. Она просидела всего несколько минут, когда услышала приближающиеся к сараю неровные шаги Залаченко.

В темноте к северу от Мелльбю Микаэль ошибся поворотом. Вместо того чтобы свернуть на Носсебру, он продолжал ехать на север и обнаружил свою ошибку, только когда доехал до Трёчёрна. Он остановился и сверился с атласом.

Выругавшись, он повернул на юг и поехал обратно в Носсебру.

За секунду до того, как Александр Залаченко вошел в дровяной сарай, Лисбет Саландер схватила правой рукой топор с колоды. У нее не было сил занести оружие над головой, но она, держа его в одной руке, сделала замах снизу вверх и, опираясь на здоровую ногу, развернулась всем корпусом.

Едва Залаченко успел нажать на выключатель, как в тот же миг лезвие топора ударило ему в лицо, рассекло правую щеку и вонзилось на несколько миллиметров в лобную кость. Он даже не успел понять, что произошло, но в следующий миг его мозг опознал боль и он издал дикий крик.

Рональд Нидерман рывком пробудился от сна и, ничего не понимая, подскочил на диване. Он услышал вой, который в первый момент показался ему нечеловеческим. Вой доносился со двора. Затем он понял, что это кричит Залаченко, и поспешно вскочил на ноги.