А рядом с Барри стояли Света, и отец ее, и мама.

–  Света!
– закричал я.
– А я в лагерь еду.

И я подбежал к ним.

–  Света тоже едет в лагерь, - сказала ее мама.

–  Здорово! Ты куда едешь?
– спросил я.

–  В Сосново.

–  И я в Сосново!

–  Честно?
– удивилась она.

–  Мы в один лагерь едем!
– Я даже засмеялся от радости.
– Может, мы в одном отряде будем?

–  Обязательно в одном, - сказал Степан Петрович, - мы уже отметились.

Скоро нас стали строить, а родителей отодвинули в сторону.

Мы, и правда, оказались в одном отряде.

Ко мне подошла мамина знакомая. Она подвела маленького мальчика.

–  Здравствуй, - сказала она мне.
– Это Игорек, он тоже едет в лагерь. Ты за ним присмотришь, Коля?

–  Ладно, - сказал я.

–  А ты, Игорек, слушайся Колю, понял?

Игорек кивнул головой.

Тут мы все стали садиться в вагоны.

Игорек пошел не со своим малышовым отрядом, а с нами.

Мы так и сели: у окна Игорек, я - рядом, а напротив - Света.

Мы еще помахали родителям, Света даже Барри позвала, и ему все дали дорогу к окну.

Он встал у вагона на задние лапы, а мы со Светой его погладили.

Вдруг все родители отошли от вагона, двери захлопнулись автоматически, и поезд тронулся.

Я посмотрел на Игорька и увидел, что он хочет заплакать.

Мне тоже грустно стало, и Свете, наверно. Но я, чтоб Игорек не заплакал, достал из кармана ириски и протянул ему. И соседей угостил тоже, а они нас.

С краю сидела толстая девчонка. Она достала яйцо, очистила его и целиком засунула в рот. А потом сразу достала второе яйцо и тоже съела.

Света сказала:

–  Я сразу догадалась, что мы вместе едем, когда тебя увидела.

Когда мы сошли с поезда и стали строиться по отрядам, Игорек взял меня за руку и встал рядом со мной.

Он так и стоял вместе со мной, уцепившись за мою руку.

Тут к нам подошел пионервожатый.

–  Братец твой младший?
– спросил он про Игорька.

–  Нет, - ответил я.
– Его мама велела за ним присмотреть.

–  За ним и в его отряде неплохо присмотрят, - сказал пионервожатый, взял Игорька за плечи и отвел в малышовый отряд.

Нас распределили по палатам, и я занял кровать рядом с окном. У меня в палате были еще три соседа. У одного на чемоданчике была написана фамилия «Евдокимов», у другого - «Корнилов». У третьего на чемоданчике фамилии не было, и я не знал, как его зовут.

Я сел на свою кровать, и ко мне сразу подошел Евдокимов.

–  Хочешь на второй этаж переселиться?
– спросил он.

–  Не хочу, - удивился я.

–  Мы тут - футбольная команда, мы в прошлом году тоже в этой палате жили, а сейчас один наш наверху. Поменяйся с ним, а?

Я не знал, как это я стану вдруг меняться, раз меня сюда, в эту палату, воспитатель записал, и молчал.

–  Ну чего он, не согласен?
– спросил Корнилов.

–  Не хочет.

–  Ну и дурак. Ему же хуже будет, если ему вся палата бойкот объявит.

Я молчал.

–  Понял, мы тебе объявляем бойкот, - сказал Корнилов.
– Ты не хочешь по-человечески, и мы не будем по-человечески.

После обеда, когда мы пришли на тихий час, со мной в палате уже никто не разговаривал. Я даже так и не узнал фамилию третьего соседа. Если бы я им сказал что-нибудь, они бы все равно мне не ответили, и поэтому я тоже молчал. Друг с другом они все время говорили и смеялись, и анекдоты рассказывали.

А я лежал, отвернувшись к стене. Теперь, даже если бы я захотел меняться, они бы все равно, наверное, не согласились.

–  Давай ночью мы этого водой обольем, вот смеху будет!
– сказал Евдокимов, и я понял, что это он говорит про меня.

После полдника мы гуляли по лагерю, кто где хотел.

Игорек был со своими малышами, Света тоже куда-то исчезла. А я нечаянно подошел к столовой.

Когда я подходил, я даже не думал, что через пять минут там все так произойдет.

Наша столовая была на горе. Под гору между соснами спускалась дорога. А внизу на поляне играли малыши, Игорек тоже был там.