Этот современный конфликт не первая вспышка вражды между светскими и религиозными евреями в Иерусалиме. В начале 80-х годов XIX в. еврейское ортодоксальное сообщество Иерусалима (старый ишув) враждебно встретило первое массовое переселение евреев из Восточной Европы и России в Палестину (первую алию). Новые поселенцы, во-первых, становились конкурентами при распределении халуки — пособий из диаспоры. Во-вторых, они не были религиозны. В колонии «русских анархистов», как их называли иерусалимские раввины, они, к своему негодованию, не обнаружили ни одной пары тфиллин. [266] Их национализм с примесью социалистических идей вызывал отторжение у иерусалимских ортодоксов, считавших законы Всевышнего единственным непреложным руководством во всех сферах жизни. «Пусть лучше страна наших праотцов снова станет пристанищем для шакалов, чем превратиться в вертеп зла», [267] — таков был приговор соплеменников молодым энтузиастам, приехавшим возрождать «историческую родину».

Религиозная замкнутость и закостенелость бытовых традиций иерусалимских евреев неприятно поражали первых представителей сионистского движения, которое начало организационно оформляться к концу XIX в. Первые сионистские поселенцы, перебиравшиеся в Палестину, намеривались строить сугубо светское еврейское общество. Святость Иерусалима не имела для них большого значения. Основатель и идеолог сионистского движения Т. Герцль, побывав у Стены Плача, записал в своем дневнике: «Невозможно испытать какие-либо глубокие чувства при виде безобразной, жалкой, вопиющей нищеты, заполняющей это место». [268] Он считал, что спасение евреев придет не с небес, оно явится в образе обновленного молодого города, который он хотел построить за стенами Древнего Иерусалима. Святые места не являлись частью сионистского видения нового Иерусалима, религия на первых порах была отделена от их планов в Палестине.

В поисках поддержки европейских держав Теодор Герцль развил бурную деятельность в конце 90-х годов XIX в., добиваясь одобрения Германией своего проекта об установлении немецкого протектората над сионистскими колониями при сохранении суверенитета Порты в Палестине. В связи с этим его приезд в Иерусалим в 1898 г. был специально приурочен ко времени визита в Святой город немецкого кайзера Вильгельма II. Сионистская делегация во главе с Т. Герцлем с трудом получила аудиенцию у немецкого монарха. Снисходительно выслушав рассуждения еврейских лидеров о возможностях модернизации Палестины, кайзер, похлопывая хлыстом по своему сапогу, саркастически изрек: «Ну что ж, у вас денег больше, чем у всех у нас вместе» [269] Несколькими днями раньше в беседе с Герцлем в Константинополе Вильгельм II в оскорбительном для евреев тоне заявил, что не возражал бы, если бы все еврейские ростовщики, живущие в Германии, перебрались бы вместе со своими деньгами в Палестину. Кайзер, одно время проявлявший интерес к деятельности сионистов, явно не собирался содействовать их планам в Палестине в ущерб своим отношениям с султаном.

Т. Герцлю не пришлось увидеть воплощения своей мечты о создании нового Иерусалима — «города-сада». Он скончался в возрасте 42 лет в 1906 г. Но благодаря развернутому евреями жилищному строительству в XX в. Иерусалим вступил как город с преобладающим еврейским населением: в 1914 г. мусульмане составляли в нем 12 тыс., христиане — 13 тыс., а численность евреев увеличилась с 2 тыс. в начале XIX столетия до 45 тыс. [270] Демографический фактор в дальнейшем сыграл важную роль в обосновании претензий евреев на обладание Иерусалимом.

Наступление XX в. ознаменовалось новыми большими переменами в судьбе Иерусалима и Палестины. В начавшейся в 1914 г. Первой мировой войне Османская империя в союзе с Германией противостояла блоку Антанты во главе с Англией, Францией и Россией. На ближневосточном направлении англичане, уже фактически захватившие к тому времени Египет и овладевшие Суэцким каналом, вели бои с турецкими войсками, стремясь опередить своих союзников в дальнейшем перераспределении османских владений. Англия, как писала американская исследовательница Б. Тачман, «не имела никакой иной цели, кроме как выиграть войну и как можно основательнее окопаться на Ближнем Востоке». [271]

Имперские интересы требовали захвата такого важного стратегического плацдарма, каким являлась Палестина, но для ведения войны нужны были и моральные оправдания. Военная пропаганда поэтому активно насаждала в обществе дух «новых крестовых походов», и благодаря этому английские офицеры и солдаты, воевавшие на Ближнем Востоке, мнили себя чуть ли не «новыми рыцарями Креста», пришедшими отобрать у мусульман и возвратить христианству Святую Землю. Недаром в названиях мемуаров участников тех боев так часто попадаются слова «крестовый поход» и «крестоносцы». [272] Сугубо прагматическая задача обойти в ближневосточных делах вечную соперницу Великобритании Францию неожиданным образом облекалась в устах английского политического деятеля в средневековую риторику: «…было бы оскорбительно допустить переход святых мест — Вифлеема, Масличной горы, Иерусалима — во владение или под протекторат агностичекой, атеистической Франции», [273] — заявлял, например, Ллойд Джордж.

Палестинская кампания началась с попыток турецкой армии перейти Суэцкий канал, но к концу 1916 г. англичане вновь овладели Синаем. После нескольких месяцев безуспешной позиционной войны в районе Газа командующим «египетским» экспедиционным корпусом в июне 1917 г. был назначен генерал Э. Алленби с задачей овладеть югом Палестины и Иерусалимом. В конце октября англичане полностью разгромили турок на линии Газа — Беершева и двинулись на север.

В конце ноября британская армия вела бои на самых подступах к Иерусалиму. Генерал Алленби, стремясь вывести из-под удара сам город, разработал план перекрытия всех турецких коммуникационных путей, и к началу декабря Иерусалим фактически оказался в кольце наступающих британских войск. Дезорганизованные и голодные турецкие солдаты и офицеры массами дезертировали с линий обороны.

8 декабря англичане вплотную приблизились к Иерусалиму, и к вечеру по городу разнесся слух о том, что турецкие подразделения уходят из Иерусалима. В полночь турецкий наместник Изет-бей лично явился на телеграф, распустил служащих и собственными руками разбил все оборудование. Он, как капитан корабля, последним из турецких чиновников покинул город в повозке, которую пришлось одолжить у американца Ф. Вестера — весь остальной транспорт был давно конфискован для военных нужд.

Всю ночь с 8 на 9 декабря гул шагов уходивших турок разносился эхом по Старому городу, возвещая о конце 400-летнего османского владычества и о наступлении новой эры в Иерусалиме. В 23-й раз за свою длинную историю Святой город переходил в руки новых завоевателей. На сей раз жители с надеждой и радостью ожидали их прихода, надеясь на избавление от ненавистного турецкого правления. Турки в связи с войной ужесточили репрессии против всех заподозренных в малейших симпатиях к врагу и фактически поставили Иерусалим на грань голодной катастрофы.