— Знаю, Имомали. Потому и взял тебя в попутчики.

— Зачем же впереди меня пошел, дядя Мурад? Ведь мне сзади проще...

— Сзади только самая последняя тварь нападает. А ты человек, Имомали. Уважаемый в кишлаке...

— Да, смелости вам не занимать... Так за что же отца вы застрелили?.. И как это было?

Лютым врагом Советской власти был Сафарали. Возглавлял отряд басмачей в триста сабель. Грабил кишлаки, убивал коммунистов, активистов. Был осужден на десять лет. Вернулся из тюрьмы в 1941 году, вновь сколотил банду. Долго охотился за ним отряд добровольцев под руководством коммуниста Хасана Якубова, но сам попал в засаду хитрого и коварного Сафарали.

Апрельской ночью прискакал к Хусаинову всадник с запиской начальника Рамитского отделения милиции: «Недалеко от кишлака Ёс идет бой с бандой Сафарали. Якубов убит. Оставшиеся добровольцы засели в усадьбе, отстреливаются. Нужна подмога».

Тогда же восемь человек выехали из Варзоба. Возглавил их Мурад Хусаинов. В кишлаке Испевр к ним присоединились столько же добровольцев — все, что осталось от отряда Якубова.

На рассвете переправились через реку Ёс. Остановились в ущелье. Здесь присоединились к ним два командира и десять бойцов, присланных из столицы республики. Они передали Хусаинову приказ: «Организовать ликвидацию банды».

Но ее сначала надо найти.

Хусаинов узнал: в бою был тяжело ранен Хаит, брат Сафарали. С бандитами он бежать не мог. Значит, где-то спрятан, кто-то за ним ухаживает. Но где?

Может, на той звериной тропе, что спадает к реке Ёс, искать Хаита? С вечера Хусаинов залег за выступом прибрежной скалы. После полуночи услышал чьи-то осторожные шаги. Показалась тень. Неизвестный перешел вброд бурную речку. И тут Мурад узнал Азимбоя, бежавшего недавно из тюрьмы.

Дуло маузера уперлось в грудь преступника. Азимбой поднял руки.

— От Хаита идешь? Где он? Где Сафарали?

— Клянусь аллахом, не знаю, где курбаши. А Хаит лежит там, на тропе. Я ношу ему молоко, лепешки. Приказано поднять его на ноги, тогда Сафарали сам нас разыщет.

— Хаиту известно, где скрывается Сафарали. Выведай у него, а потом возвращайся на это место, жди меня. Понял?

— Все понял. А отпустишь меня на свободу, начальник?

— Суд решит, где тебе быть. Приходи завтра ночью в это время.

Но Азимбой не сумел выведать у Хаита места, где скрывалась банда. Пришлось брать Хаита. Когда его доставили в кишлак Рамит, он сообщил, что Сафарали будет избегать теперь открытых схваток, а действовать малыми группами в разных местах и что связи у него везде большие. Таким бандитским пособником оказался Розык Бобоев из кишлака Оджюк-Дора.

Хусаинов решил сделать засаду у дома Розыка. Взял с собой двух человек. Только Бобо, сын Розыка, честный и смелый парень, сам предложивший свои услуги Мураду, знал о засаде. На десятые сутки ночью он подал условный сигнал об опасности. К дому на взмыленных конях подлетели три всадника, среди них был Сафарали. Работники милиции бросились к воротам. И увидели спешившегося Сафарали, который держал за ворот халата Бобо и кричал:

— ...Кто выдал моего брата?

...Свой рассказ о задержании преступников Мурад закончил уже в доме Имомали Сафаралиева, где за дымящимся пловом собрались родственники Имомали. Они не отпустили Хусаинова в гостиницу, оставили ночевать у себя...

Прошло несколько дней.

У комбината мусафет Мехмон, опершись подбородком на неизменный свой посох, почтительно приветствовал Хусаинова, конвоировавшего пойманного им преступника:

— Рад видеть тебя, Мурад, в добром здравии. Пусть всегда удачи сопутствуют тебе, убирающему камни с наших дорог.

Майор Головко любовался родной станицей Подгорной. По обочинам асфальтированной улицы прятались в садочках кирпичные и турлучные домики. Перед ними в палисадниках кивали головами яркие цветы. Сладко пахли фиалки.

Отсюда, из Подгорной, на третий день войны комсомолец Головко добровольно ушел на фронт. Сюда он вернулся воином-победителем, офицером, награжденным двумя боевыми орденами. Потом закончил специальные курсы. И вот уже два десятка лет трудится здесь, в райотделе милиции.

— Куда, товарищ начальник? Домой? — спросил шофер.

— Давайте в отдел. Не случилось ли чего?

— Что у нас может случиться? Последние пять лет никаких опасных преступлений.

Майор Головко устал. Выехал он из станицы на рассвете. Почти весь день провел в Краснодаре, на совещании в краевом управлении, но не заехать в отдел не мог.

Дежурный сержант Нагнибеда вскочил из-за стола:

— Здравия желаю, товарищ майор. Так что произошло у нас чепе. Убийство в поселке лесхоза. Застрелен из ружья лесник. На место происшествия выезжал лейтенант Захаров...

— Где лейтенант? — перебил словоохотливого сержанта начальник отдела. — Найдите его.

Майор Головко прошел в свой кабинет. Там было душно и пахло застоявшимся табачным дымом. Майор включил свет, распахнул окно. Снаружи потянуло вечерней прохладой.

В дверь постучали. В кабинет вошел лейтенант Захаров — молодой парень с отличной спортивной выправкой, в хорошо отглаженных форменных брюках и рубашке с галстуком. На дерзком мальчишеском лице лейтенанта было написано торжество.