По ночам я иногда разыскиваю в Интернете имена людей, которых знал в школе, хотя мало шансов, что придется свидеться с кем–то из них снова. Не знаю толком, зачем я этим занимаюсь. Наверно, симптом моего недовольства жизнью. Я все время недоволен, не одним — так другим. Так было всегда. Единственный раз, когда я был вполне доволен, — это когда «Лед Зеппелин» вышли на сцену и заиграли. Два часа полного удовлетворения. Тут не поспоришь.

Прошло много лет; я живу в Лондоне и зарабатываю на жизнь писательством. Я достаточно выдвинулся, чтобы сидеть в жюри литературных конкурсов. Но об этом позже. Сейчас я должен рассказать тебе немного о своих школьных товарищах. О Греге и Сюзи, и о Черри, хотя Черри, в общем, не считается. И еще я расскажу побольше о дружке Сюзи — о Зеде, который был аж на целый год старше нас. Нам с Грегом нравился Зед. Мы на него равнялись, хотя было досадно, что он гуляет с Сюзи, в которую мы влюблены.

— Так, — говорит Манкс, — расскажи мне о девочке, в которую был влюблен в школе. Ты всю дорогу выставлял себя дураком из–за нее?

— Не думаю. Я не показывал своих чувств. Иначе мне бы несдобровать. Ты же знаешь, как дети жестоки друг к другу.

Сюзи была со мной в одном классе, и ей было шестнадцать, и любить ее было безнадежно. Шестнадцатилетние девушки не гуляют с пятнадцатилетними мальчишками. Разумеется, ты сам это пережил в свое время. Если ты парень, то помнишь, какие тоскливые отчаянные взгляды бросал на девушку, которая была всего–то чуть постарше, но так же недосягаема для тебя, как девушка с обложки «Вог». А если ты женщина, полагаю, ты помнишь мальчишку, который посматривал на тебя как–то странно, и притом был ничего себе, но ты бы скорее умерла, чем показалась с ним на людях.

— Такова жизнь в этом возрасте, — говорит Манкс.

Я киваю.

Теперь мне за сорок и никто не отвергает меня на том лишь основании, что я на год младше.

— У женщины могут найтись какие угодно причины — например, то, что за мной тянется шлейф неудачных связей, — но возраст тут ни при чем.

Мне до сих пор немного обидно, что девчонки в классе смотрели на меня свысока, будто на недоразвитого. Они были правы: по сравнению с ними я таким и был.

Я никогда не любил школу. Не знаю толком, почему; если оглянуться назад, ничего особенно дурного не происходило. Но когда тебе двенадцать или тринадцать, одних трений с учителями хватает, чтобы тебе стало паршиво.

Друзей, помимо Грега, у меня было мало. Мы не любили спорт и не смотрели телевизор, и нам не о чем было, по большому счету, разговаривать с одноклассниками. Наши длинные волосы и хиппанская одежда везде вызывали насмешки. Подружки у меня никогда не было. Лет где–то до тринадцати я и не осознавал, что у парней бывают подружки. Я был в шоке, когда увидел, что знакомые ребята водятся с девчонками. Эту стадию развития я, кажется, проскочил.

— Как по–твоему, нам стоит завести подружек? — спросил я Грега, силясь обратить вопрос в шутку.

— Само собой, — сказал Грег.

Больше по данной теме нам в головы ничего не приходило. Никто из нас не знал, как заводят подружек. Разнося в утренних потемках газеты, мы не проронили ни слова до конца маршрута.

— С кем бы ты хотел гулять? — наконец спросил Грег, складывая экземпляр «Скотсмэна», чтобы запихать его в почтовый ящик.

Я пожал плечами: мол, я еще не настолько продумал вопрос, чтобы принимать окончательное решение. Это была неправда. Я уже знал, что если когда–нибудь заведу подружку, Сюзи — кандидатура номер один. Я часто встречал Сюзи по дороге в школу, и по большинству предметов мы были с ней в одной группе.

Я не хотел выдавать ее имя Грегу — он мог высмеять меня за то, что я так высоко мечу. Как–никак, Сюзи была на девять месяцев старше меня, а в тринадцать лет это начинает сказываться. Я еще оставался ребенком, играл в игры. Сюзи же вдруг превратилась в юную женщину — при макияже, в новой одежде, с новыми взглядами и с очень заметными новыми формами.

— Сюзи симпатичная, — огорошил меня Грег. Стало не по себе от того, что и он ее уже приметил.

— Ты так думаешь?

— Конечно, — сказал Грег. — Такая кобылка.

В нашей школе так выражалось одобрение. Живописно, ничего не скажешь.

В дом Сюзи мы газеты не носили, но закончив доставку, шли мимо, пожирая глазами окно ее спальни.

Где–то месяц спустя я спросил Зеда, что он думает о Сюзи. Он пожал плечами: мол, ничего вообще он о Сюзи не думает. Это было коварно — в ретроспективе, — поскольку в итоге он стал с ней ходить и очень меня расстроил, но, по правде говоря, Зеду не с чего было делиться со мной своими мыслями. Он учился на год старше меня. Это считалось — много.

Я не собираюсь говорить о школе много. Все–таки и ты ходил в школу. Сам знаешь, каково оно. Но, возможно, ты не знаешь, каково ходить в школу, когда в твой город приезжает с концертом «Лед Зеппелин», как это было в Глазго в 1972–м.

Мы с Грегом впали в настоящую депрессию, когда Зед стал гулять с Сюзи. Часто темными вечерами, стоя где–нибудь на углу и маясь от безделья, мы друг другу на это жаловались.

— Зеду хорошо, — говорили мы. — Сюзи не постесняется с ним гулять. Он ведь на год старше.