Школа утаила правду о Грише Добросклонове, преподнесла еще один прекраснодушный миф. В такую школу мы, как бизнесмены, не намерены вкладывать капитал, не хватало еще и нам плодить профессиональных плакальщиков и печалящихся. И это – в высшей степени нравственно: Русь устала от словес, истосковалась в ожидании Дела и людей Дела. Но к этому надо готовить с детства. Как это и принято на Западе.

Чтобы нас не упрекнули в предвзятости, мы решили привести откровения дочери богача с ТОГО берега, журналистки Лоис Фишер-Руге, бывшей спичрайтером президента Джонсона («Литературная газета», № 45,1991 г.):

«Я выросла в очень богатой семье. Богатой ее сделал мой отец. Его молодость пришлась на трудные времена – был Великий кризис, и, чтобы учиться в колледже, он подрабатывал официантом, а одно время даже – профессиональным футболистом. Своего добился – стал адвокатом. Много работал. Потом ушел в бизнес.

Он стал скупать вокруг своих фабрик землю и сажать там деревья. Одноэтажные фабричные корпуса оказались в лесопарковой зоне. Расчет был такой: 1/7 часть – производство, 6/7 – парк. Жилье для рабочих – тоже в парке. Он сделал ставку на условия труда и быта. И – не проиграл. К нему поехали люди. Они дорожили своим рабочим местом. А он дорожил ими. И чем лучше они работали, тем чаще отец модернизировал фабрики и тем больше он вместе со своими рабочими богател.

Знаете, сколько часов в сутки он работал? 15! Все семь дней в неделю».

Вот вам и «звериный оскал» современного капиталиста, образ которого дневал и ночевал в наших средствах массовой информации: хочешь быть богатым – дай заработать, дай разбогатеть подчиненным. Но продолжим исповедь дочери мультимиллионера:

«Я же начала работать с 14 лет. Отец хотел у меня и моей сестры сформировать особый образ мышления. Как? Он не советовал нам работать за деньги. Ничего не запрещал и ни на чем не настаивал. У нас так было принято. Кстати, такое вообще характерно для американского воспитания – ребенок привыкает с раннего детства принимать самостоятельные решения.

Вот и я в 14 лет решила помогать детям-инвалидам. Подавала им, убирала за ними, как санитарка. А в 15 лет уже работала в интернате для юных преступников. И тоже не за деньги. Какой стимул? Я чувствовала себя нужной. В 16 лет разрешили работать в госпитале для престарелых – я там ведала библиотекой, читала пожилым людям книги.

Училась я в Нью-Йорке в женском колледже, стала политологом, работала в организации «Форум за мир», писала статьи. Потом четыре года в аппарате президента Джонсона – готовила материалы для его речей. А затем ушла в журналистику».

Санитарка, работница интерната для юных преступников, библиотекарь госпиталя для престарелых (у нас это именуется домом престарелых), да с такой анкетой – Лоис Фишер-Руге, не подкачай она с фамилией явно еврейских корней, сделала бы карьеру и у нас: поварилась в котле гегемона, не гнушалась самой черной работы. Если бы еще не миллионерское происхождение...

Знающие Лоис журналисты поражаются ее трудолюбию: чем больше она зарабатывает, тем больше она работает, словно бежит наперегонки сама с собой, за что в первую очередь благодарна отцу-богачу.

С пеленок она росла в атмосфере перенапряжения, что и было нормой жизни. И она видела зримые плоды труда, начисто лишена настроений иждивенчества.

В СССР столько времени кляли богатство, со всех трибун говорили о том, что оно – главное исчадие зла, закрывая глаза на то, что богатство – созидатель, что богачи – это настоящие герои не капиталистического, а просто труда. Сравнение – по производительности труда. Капиталистическая многократно превосходит. А лучше живет та система, в которой лучше трудится.

У прозаика Виктора Астафьева, известного тем, что он не держится ни правого, ни левого политического берега, чурается всяких группировок, потому как привык жить своим умом и не держать нос по ветру, – вырвалось утверждение: «БОГАТСТВО РАЗВРАЩАЕТ, НО РАЗВРАЩЕНИЕ БЕДНОСТЬЮ ЕЩЕ СТРАШНЕЕ». В подтверждение развращающей силы богатства он приводит аргументы: в поисках бешеных денег (шкурка соболя на черном рынке – до тысячи рублей, ведро брусники – по 200) идет разбойное наступление на природу: зверька под корень, ягоду – с корнем, и все – в погоне за легким длинным рублем. И никак не остановится браконьер.