Неужели Вебер, с его блестящим математическим умом и очевидным презрением ко всякому мракобесию, погиб из-за чьих-то суеверных бредней? Вот была бы ирония судьбы...

Впрочем, напомнил себе Власов, никаких реальных ниточек между Вебером и историей с книгой пока что нет. Зато выстраивается следующая конструкция. Никому, конечно, не нужно использовать книгу и Витгенштайна, чтобы заманить Галле в Москву. Как раз наоборот: ее используют в качестве наживки для осторожного князя, скрывавшего, вероятно, сам факт существования книги. После того, как наживка заглочена и князь выдал свою тайну, в журналистке больше нет нужды. Смерть ее, впрочем, тоже никому не нужна, и ее просто нейтрализуют на несколько дней, подбросив наркотик. За это время заинтересованные лица должны были завладеть книгой. И, вполне вероятно, завладели. Возможно, подослав старику под видом Галле свою агентессу. Ведь официальная российская пресса ничего не писала об аресте журналистки, а либеральный samisdat типа "Свободного слова" Зайн-Витгенштайн едва ли читал...

– Витгенштайн знал, как выглядите вы и Микки?
– спросил Фридрих. Франциска, все это время выжидательно смотревшая на него, вздрогнула.

– Да... я посылала ему фотографии.

"Это еще ничего не значит", - подумал Власов. Он знал, чего можно достигнуть умелым наложением грима. Предположим, пятого числа Витгенштайн отдал им книгу... либо, напротив, раскусил обман? Что и заставило его переволноваться... если, конечно, ему не помогли умереть более вещественным способом... Впрочем, напомнил себе Фридрих, это все пока просто догадки. Попробуем с другого конца - кто могли быть эти таинственные "они"?

– Кто еще знал о книге, кроме вас?

К этому вопросу фрау Галле явно не была готова. Ее первым движением было сказать "никто", но, бросив косой взгляд на Фридриха, она лишь протянула: "Ну... вообще-то..."

– Вам еще раз напомнить, о чем мы договорились?
– холодно осведомился Власов.
– Хорошо, я сам скажу. Ваши новые московские друзья и их единомышленники в Берлине, не так ли?

– Ну... кое-кто из них, да... не то чтобы подробно... вы понимаете, книгу надо переправить на Запад, они обещали помочь... у них большой опыт в таких делах.

Фридрих знал, о каком опыте речь. Рукописи диссидентов, переправляемые для печати в атлантистские страны и возвращающиеся назад уже в виде книг, как правило, замаскированных под что-нибудь благонадежное. Большинство этого потока, несмотря на все ухищрения СЛС со товарищи, успешно перехватывается, но кое-что все же просачивается. Доходило до курьезов; Фридрих вспомнил сборник статей академика Сахарова, изданный под видом "Моей борьбы". При этом господа либералы, надеясь обмануть бдительность таможни, не ограничились одной лишь обложкой: хитлеровский текст был честно вопроизведен на всех нечетных страницах, а сахаровскому достались четные, так что выходило, что книга агитирует за обе идеологии в равной степени...

– Похоже, мне настала пора познакомиться поближе с вашими соратниками, - заявил Власов.
– Когда вы сможете мне это устроить? Желательно, конечно, так, чтобы не вызывать у них лишних подозрений.

– Сегодня у нас что - пятница?

– Четверг.

– Значит, завтра. По пятницам...
– фрау Галле расправила остатки листовки, которые все еще сжимала в кулаке, - да, точно, по пятницам в редакции "Свободного слова" собеседования. Может прийти любой интересующийся демдвижением. Желающий вступить и просто...

Уж не на такое ли собеседование отправился в последний день своей жизни Вебер?

– Ну что ж, будем считать, что я интересующийся. Тем более что в определенном смысле это так и есть. Во сколько и где?

– Официально начинается в четыре, хотя там не обязательно приходить в определенное время. Квартира недалеко от Университета, на Ласточкиных горах...

– На Воробьевых, - поправил Фридрих.
– Я заеду за вами в...
– он сверился с экраном навигатора, - в 15:20. До этого - никакой самодеятельности. Сидите в своем номере. Если кто-то будет звонить вам и настаивать на встрече - сразу ставьте в известность меня. И кстати: дайте мне, наконец, номер вашей трубки.

Франциска послушно продиктовала номер, а затем взглянула на Фридриха просительно: - А сейчас я могу повидаться с сыном? Чтобы все-таки убедиться, что все нормально...

– Можете, - разрешил Власов.
– Недолго. Я не собираюсь торчать тут два часа.

Он проводил ее взглядом; фрау Галле постояла у подъезда, очевидно, говоря с консьержкой, затем скрылась за дверью. "Хорошо бы сейчас уехать", - мстительно подумал Фридрих. Пусть бы потом пометалась, гадая, где он и что с ним... Но это, конечно, была неконструктивная мысль.

Не успел он, однако, додумать ее до конца, как в кармане проснулся целленхёрер. Фридрих вытащил его, взглянул на экранчик. Вместо номера звонящего чернели прочерки, но уже тот из власовских номеров, на который поступил звонок, говорил о многом.

– Алло?

– Herr Wlasoff?
– в голосе чувствовался русский акцент; сам голос был незнакомый.

– Да, это я.

– Майор Никонов из Департамента, - уточнять, из какого именно, не требовалось. Майор сделал короткую паузу, на всякий случай давая собеседнику осознать этот пункт, затем продолжил: - Я думаю, нам нужно поговорить. Возникли некоторые вопросы.