Пожалуй, это заинтригует ее, но не испугает. Власов нажал "Отправить". Несколько минут подождал, не придет ли отлуп от почтового береха. Нет, отлупа не было - значит, такой аншрифт все еще существовал. Вопрос лишь в том, как часто Марта его проверяет, и проверяет ли вообще. Что ж, даже если она не откликнется, он, по крайней мере, теперь знает ее фамилию и, возможно, сможет узнать телефон и без помощи Никонова.

Майор приехал и в самом деле быстро. Вид у него был взбудораженный. Фридриху бросилось в глаза, что вместо серого мундира на нём был роскошный белый костюм, а галстук был заколот золотой булавкой с жемчужиной. Верхней одежды на нём не было (или он оставил её в машине), на плечах таяли снежинки. Похоже, звонок Власова застал его на каком-то торжественном мероприятии.

С праздничным нарядом контрастировал чёрный чемоданчик казённого вида, который Никонов нёс с собой.

– Был на свадьбе, - подтвердил его догадку майор.
– Друг женится... Я немного выпил, - слегка извиняющимся голосом сказал он, - но это неважно. Где трубка?

Власов показал на стол, где лежал разбитый "Бош".

Майор открыл чемонанчик, в котором оказался набор инструментов. Приглядевшись, Фридрих понял, что это оперативная мини-лаборатория. Похоже, расторопный Никонов успел послать кого-то за специальным оборудованием. Власов вздохнул: похоже, вокруг "точки C" возникла какая-то нехорошая суета.

Никонов сперва осмотрел корпус трубки через сильную лупу, затем достал короткий проводок с двумя разъёмами на концах и переписал звонки на портативный накопитель. Несколько раз прослушал их через встроенный динамик привода накопителя, после чего осторожно уложил трубку в пластиковый контейнер.

– Очень хорошо, - заключил он, убирая всё в чемоданчик.
– Сегодня же отдам ребятам в лаборатории. Снимем пальчики, пробьём схему... найдём.

– Держите меня в курсе дела, - напомнил Власов.
– Завтра я позвоню...

– Разумеется, - охотно согласился майор.
– Вся информация по этому вопросу будет вам предоставляться по мере её получения. В конце концов, вам удалось дважды выйти на Спаде. Похоже, у вас лёгкая рука, - последнюю фразу он, впрочем, произнёс с лёгким сомнением в голосе.

– Похоже, - сказал Фридрих, подумав, - Спаде как-то связан с тем, чем я занимаюсь. Вы просто не подходили к нему с этой стороны...

– Политика? Исключено, - решительно заявил Никонов.
– Этот тип интересуется только деньгами... Хотя... Если в политике вдруг появятся деньги... Но это всё предположения. Кажется, вы что-то хотели у меня выяснить?

– Убийство, - напомнил Власов.
– Сегодняшее убийство.

– Ах да, Носик... Что вас интересует?

– Для начала - биографические данные.

– В принципе, все это можно найти в открытых источниках... Носик, он же Аркадий Борисов...

– Борисов - псевдоним?
– уточнил для проформы Власов.

– Нет, настоящая фамилия.

– Любопытно. Обычно юде скрывают свое происхождение за русскими фамилиями, а тут что же - наоборот?

– Нет, он действительно юде, и действительно Борисов. В России встречаются и не такие сочетания... Хотя полагаю, русская фамилия не раз помогала ему в начале карьеры. Окончил филфак МГУ, в конце пятидесятых - начале шестидесятых даже преподавал... уже тогда был идейным врагом национал-социализма, причем не ратовал за легальные методы борьбы. Собственно, легальных методов борьбы в те годы просто не существовало... Сколотил кружок из числа своих студентов, один из которых, естественно, его и сдал. Зато другой успел предупредить. Борисов бежал, был объявлен во всероссийский розыск, но безуспешно. В конце концов, думаю, не без помощи знаменитой юдской солидарности, объявился за границей. Нидерланды, США, Латинская Америка... ну, вы знаете. Много за ним в те годы делов числилось, по большей части, правда, недоказанных, посему запросы на выдачу оставались без результата... ну, нам-то он не так чтобы и нужен был, у нас и дома дел хватало. Мало ли кого он там на другом конце света взрывает... А вот другие им очень даже интересовались. Так, что очень ему сделалось жарко от этого интереса, - Фридрих понял, что под словом "другие" скрывается не только Управление, и Никонов не замедлил подтвердить его догадку: - В конце концов его любовница вдруг прониклась идеей о жизни на исторической родине. Хватит, мол, бегать по всему миру, настоящие иехудим должны жить на земле обетованной и все такое. Ну и он купился, как пацаненок. Приехал в Израиль, под чужим, конечно, именем - хе!
– тут-то его и взяли военные. Светило ему поначалу пожизненное, потом, учитывая, что воевал он в основном все же против дойчей, скостили до двадцати... а потом вдруг выпустили через шесть лет. За примерное поведение.

Никонов даже не стал скрывать издевку, но Власов, разумеется, и без того понял, о каком "примерном поведении" речь. Когда террориста, за которым АМАН охотился по всему миру, выпускают на свободу, это может означать только одно: он сдал еще более крупную фигуру. Возможно даже не одну. И, конечно же, понимал это не только Власов.

Непонятно вообще, на что рассчитывал господин Борисов-Носик. Даже странно, что до него добрались только сейчас.

– После освобождения в восемьдесят третьем он был депортирован из Израиля, - продолжал Никонов.
– Вернулся в Россию.
– (И это понятно, мысленно кивнул Фридрих. В любой из стран "свободного мира" добраться до него было бы проще. Не говоря уже о том, что после Фолшпиля эти страны обычно не горели желанием привечать у себя визенталевцев. Интереснее другое: зачем его впустила Россия? Да еще и зачла израильскую отсидку, очевидно - не стала поднимать прежние дела. В качестве живца, в ожидании гостей? Ну и где были эти рыболовы сегодня вечером?) - В первое время сидел тише воды, ниже травы. Потом понемногу оклемался и осмелел. Начал заводить дружбу с диссидентами, статейки пописывать... Но теперь уже, конечно, ни о каком терроре и не заикался. Исключительно "мирные демократические методы"...

У Фридриха мелькнула мысль, что эти самые статейки Носик мог пописывать не только и не столько потому, что продолжал считать себя идейным борцом с режимом. Власову доводилось иметь дело с такими субъектами; как правило, это были совершенно сломленные люди, ни о какой дальнейшей борьбе не помышляющие. И даже не в гонорарах за статьи дело: полулегальные и нелегальные оппозиционные издания едва ли платили много, некоторые, вероятно, вообще ничего. Нет, весьма вероятно, что маленький испуганный человечек специально провоцировал внимание к своей персоне со стороны Департамента - в надежде, что слежка убережет его от тех, кого он боялся больше, чем ДГБ, РСХА и АМАНа, вместе взятых.

Не уберегла. Собственно, акции, которые по соглашению с Управлением все еще позволено было совершать Центру Визенталя, чаще всего были как раз такого характера. Но ДГБ не был участником этого соглашения...

– Майор, не подумайте, что я хочу бросить тень на ваш мундир, но как могло случиться, что убийцу Борисова ждали столько лет и проворонили?

– Во-первых, я ничего не говорил об убийстве, - живо возразил Никонов, но живость эта выглядела наигранной.
– Борисов спрыгнул с крыши, старушка с первого этажа видела, как он упал.