Перед ним приоткрылась любопытная возможность выяснить один важный вопрос, и он решил - после полусекундного колебания - попробовать ею воспользоваться.

– Я никого здесь не знаю, - начал он, отодвигаясь от слегка опешившего Лемке.
– У моего друга есть проблема. Мне сказали, что есть люди, с которыми можно поговорить.

– Эй, гуй, - парень заговорил уверенно, а тон стал наглым и грубым, хозяйским - один раз: если ты пантуй, канай отсюда.

Власов сыграл лицом испуг и негодование.

– Говорите нормальным языком, - попросил он, - по-русски или на дойче. Я не понимаю.

– Ц-цивил, - сплюнул парень на пол.
– Сохуашь, у тебя проблема? Поправиться, что-ли, надо? Лекарство нужно? Полечиться?

Власов сделал вид, что думает.

– Если я правильно вас понял, то нечто вроде этого, - наконец, выдавил он из себя признание.
– Но это нужно не мне, - это было сказано торопливо и немного испуганно.
– Я сам не употребляю.

– Да вижу я, что ты не шидудзе, в арык сам не мажешь... Но если гую надо поправиться - лады, это тема. Толкнём с тобой, чё те светит ин зис план. Но не здесь. Тут пипло говняное грузится, темы толкать некомфорт. Мне тут светиться хайпато.

Вдалеке послышался шум поезда.

– Делай так. Го-го в вагон до Воскреши, там тебя подберут. Сохуай, что от Вени Грубчика. От Вени, понял? С людьми не говняйся, толкай темы политично. И не надо конджить, спервенца всех пробирает, а потом нормалёк, земеля... Главное - суджи. В смысле - тихо.

В это время поезд остановился, и новая толпа затопила платформу. Парень растворился в людском потоке, как щепоть соли в кипящем супе.

Лемке уставился на шефа, ожидая каких-либо указаний.

– Едем, - просто сказал Фридрих.
– Что такое Воскреша?
– на всякий случай уточнил он.

– Станция "Воскресенское Шоссе", - подтвердил его догадку Ханс.
– Местечко ещё то. Тогда нам на переход, это по той ветке... Шеф, но это опас...
– Лемке замолчал, перехватив яростный взгляд патрона - и с опозданием соображая, что их сейчас вполне могут подслушивать.

Они окунулись в движущееся человеческое месиво.

О сложившейся в России ситуации с наркотиками Власов был осведомлён достаточно хорошо. И, в отличие от обычного берлинского бюргера, наслышанного о славянской наркомафии, знал, насколько непростой была ситуация, в которую попали российские власти.

Первая волна наркотрафика пришлась на начало восьмидесятых. Почин положили китайские иммигранты, которым Россия предоставила политическое убежище как беженцам от коммунизма. Сделано это было отчасти в пику расовой политике Райха: дойчи упрямо не желали видеть в своей стране расово неполноценных, да и печальный опыт с "францдойче" сыграл свою роль. Мосюковское же правительство решило проявить терпимость к несчастным страдальцам от коммунистической диктатуры. Китайцы сполна отблагодарили принявшую их страну, развернув в крупных городах сети по торговле опиатами. Когда власти спохватилась, выяснилось, что под видом китайских аптек и центров традиционной медицины тихонько функционируют подпольные притоны, а продвинутая молодёжь лечит хандру средствами с вычурными названиями типа "пыльца с крыльев уснувшего мотылька" или "три яшмовых удовольствия" - на основе кокаина и героина.

Русским потребовалось три года, чтобы перекрыть основные каналы поставок. Но тут подоспела вторая волна, на этот раз кавказская. На Москву и через неё в другие страны Райхсраума пошла волна опиатов. С ней так просто справиться не удалось. Но, во всяком случае, русские, в отличие от тех же поляков, боролись с наркотиками серьёзно. Более того, именно отдел по борьбе с наркотиками был, пожалуй, самой дружественной по отношению к Управлению российской полицейской структурой - ну, конечно, в той мере, в какой российская полицейская структура может быть дружественной к берлинским коллегам.

Фридрих также знал, что сеть дилеров-дуфанов, работающих в московской подземке, оказалась особенно живучей. Созданная всё теми же китайцами, она очень быстро зажила самостоятельной жизнью. От "китайского" периода остался особый наркодилерский жаргон, напичканный искажёнными китайскими словами и выражениями.

При этом мелкие дуфаны, стоящие на отлове клиентуры, не имели при себе ни грамма "лекарств" - и, более того, сами не знали, где и у кого они есть. В их обязанности входил отлов потенциального покупателя и его ориентация в том направлении, где он мог бы обрести желаемое. Дальше в дело вступала сложная система "ведения" клиента с передачей его из рук в руки по цепочке. Покупка - или просто банальное ограбление, если клиент оказывался достаточно глуп, - ждали только в конце пути.

Фридриха не интересовали наркотики как таковые. Но его очень интересовало, насколько просто - или насколько сложно - приобрести в Москве штрик. Поэтому он решил рискнуть и принять предложение мелкой крысы, принявшей его за новичка в поисках дилера. Впрочем, это-то как раз было понятно: вид прилично одетого человека, явно не привычного к подземке и чего-то ищущего в глухом конце станции, не имеющей выхода на поверхность, наводил на вполне определённые мысли. Однако, насчёт своего шанса дойти до реальных продавцов - или хотя бы до людей, с которыми имеет смысл разговаривать - Фридрих не обольщался. Насколько он помнил общую схему, клиент сдавался с рук на руки несколько раз. На каждом этапе его "смотрели". До продавцов доходили либо явные наркоманы, либо люди со специальными рекомендациями. Ни того, ни другого у Власова не было. Однако, у него были кое-какие профессиональные знания, которые могли сыграть свою роль.