Выход один: сменить реакцию безоговорочного отвержения опыта на реакцию анализа полученных данных. Откуда полученных? Да от тела, откуда же еще. Оно (тело) дает мозгу достаточно информации, просто мозг не дает себе труда расшифровывать. Нормальный человек, в отличие от архетипа или от застывшей Я-концепции, должен постоянно оценивать свои переживания, чтобы увидеть, насколько они требуют изменения ценностных установок. Карл Роджерс писал об этом методе: «По мере того, как индивид все больше воспринимает и принимает в свою Я-структуру свои органические переживания, он обнаруживает, что замещение системы ценностей — во многом основанной на искаженных интроекциях[8] — постоянный процесс».

Чтобы стать на этот путь, первым делом надо научиться не бояться. Не нагнетать в себе чувство безнадежной скуки. Не поддаваться ощущениям беспомощности и бесполезности. Не провоцировать возникновение и развитие невротических потребностей. Не искать обходных и объездных путей для скорейшей самореализации. Не покупаться на приглашения эскапизма[9]. Не гоняться за удовольствиями с опасностью для жизни. Честно говоря, можно продолжать в том же духе долго-долго: не… не… не…

Хотя им, молодым, кого жизнь третирует, от подобных советов проку никакого. Притом, что жизнь, со свойственным ей равнодушием, третирует всех — и пугливых, и храбрых, и чувствительных, и твердолобых. Буквально с детских лет. Эрих Фромм писал: «Человек есть осознающая себя жизнь, он постигает себя, своего ближнего, свое прошлое и возможности своего будущего. Это восприятие себя как отдельного существа, понимание краткости собственной жизни, того, что не по своей воле рожден и вопреки воле своей умрет, что он может умереть раньше, чем те, кого он любит, или они раньше него, ощущение собственного одиночества, беспомощности перед силами природы и общества — все это делает его отчужденное, разобщенное с другими существование невыносимой тюрьмой. Он стал бы безумным, если бы не мог освободиться из этой тюрьмы, покинуть ее, объединившись в той или иной форме с окружающим миром и людьми»[10].

В раннем детстве индивид осознает себя как отдельное существо, и сразу же возникает потребность в преодолении этого комплекса ощущений — своего страха, своей слабости и всей своей отдельности в целом.

Из этой потребности, как мы уже говорили, может выйти много хорошего. Или много плохого. Смотря какое решение проблемы предложит человеку подсознание. А оно коварно, наше подсознание. И легко выдает ограниченность действий за первоклассную защиту. В результате чего личность уходит в оборону: строит глухую стену между собой и миром, развивает невротическую потребность, превращает свободное сознание в ряд автоматических реакций, подтверждает свой отказ от полноценной жизни. Так в Древнем Риме вольноотпущенные гладиаторы по своей воле возвращались на арену, снова и снова становясь игрушкой в руках судьбы — лишь бы не пользоваться полученным правом на собственный выбор и личную ответственность. Это решение парадоксальным образом избавляло их от страха и от скуки.

А что касается обретенной, но тут же утраченной свободы, то ее с легкостью замещали добрый старый способ «расслабления», получивший название оргиастического поведения. Во время оргий человек традиционно обретал иллюзию единения с мирозданием, с другими людьми, с высшими силами, руководящими природой и судьбой. Опьяняющие вещества и ритуалы, сформированные за тысячелетия человеческой цивилизации, предназначались именно для того, чтобы отдельное существо хоть ненадолго утратило свою отдельность и слилось с мировым бытием. Или, проще говоря, словило кайф и отъехало в измерение глюков.

Проблема таких «отъездов» заключается в том, что рано или поздно приходится возвращаться. И с каждым возвращением обнаруживается, что дела у отдельного существа идут все хуже и хуже.

В ходе путешествий по другим измерениям индивид безвозвратно теряет полезные навыки ориентации и приспособления к действительности.

А действительность жестока к неумехам. Особенно к психологически зависимым неумехам, пренебрегающим реальностью, дарованной нам не только в эмоциях и ощущениях, но и в решениях и отношениях. И некому пожаловаться на беспощадность окружающего мира, и бесполезно бегать кругами с криком: покажите, где тут выход! Да есть ли он вообще, этот выход?

Выхода нет, но есть переходы

Личность, как и жизнь вообще, больше похожа на дерево, чем на скульптуру. Ее рост, развитие и самореализация зависят не только от условий, в которых она существует, но и от ее собственный усилий, направленных на то, чтобы вырасти, развиться и реализоваться. Об этом мы писали в книге «Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье», поэтому сейчас лишь повторим основной постулат: если человек не изменится сам, то и мир вокруг него не изменится ни на йоту. А поскольку меняться самому — процесс тяжкий и долгий, многие пытаются отыскать другую реальность, более волнующую, динамичную и управляемую. Средств для перемещения из одного мира в другой более чем достаточно. И все, как одно, психотропные, то есть буквально «меняющие направление психики». Их действие механически превращает повседневную рутину в захватывающую игру. Правда, это ненадолго: по мере привыкания формируется зависимость, снижается чувствительность, возрастает доза, разрушается система ценностей — словом, игра превращается в болезнь. А все так невинно начиналось: ну скучал человек, ну не знал, чем себя занять… С кем не бывает?

Да, скука плюс желание развеяться посещают всех и каждого, оттого эти состояния и не вызывают никакого беспокойства. Максимальной реакцией со стороны взрослых на привычную живую картину «Скучающий подросток» будет реплика «Делом займись!», подразумевающая несколько вариантов дела: уборку комнаты, приготовление уроков, чтение какого-нибудь Чернышевского, добросовестно протоколировавшего сны латентной[11] нимфоманки Веры Павловны… У старшего поколения всегда найдется ряд заданий, не столько развеивающих, сколько усугубляющих скуку. Ведь занятые родители хотят одного: чтобы ребенок не лез в их «взрослые» игры, а посему необходимо нагрузить его особыми «детскими» делами. Нет, здесь нет ошибки.