Между тем западные державы имели реальные возможности нанести в первой половине сентября 1939 года достаточно сильный удар по Германии, который мог бы существенно изменить положение на польско-германском фронте. В своей книге автор приводит убедительные цифровые данные на этот счет. Оценивая военный потенциал фашистской Германии в тот период, нельзя не учитывать, что захват Австрии и особенно Чехословакии, гонка вооружений и интенсивное строительство привели к значительному росту этого потенциала. Тем не менее вооруженные силы фашистской Германии в 1939 году не были готовы к ведению длительной войны на два фронта с достаточно сильным противником.

История свидетельствует, что миф о решающем военном превосходстве Германии был искусственно создан совместными усилиями англо-французских правящих кругов и штабов, а также фашистской пропагандой. Типичной в этом отношении была разительная противоречивость в оценках германских ВВС.

В конце 1969 года западногерманский журнал «Шпигель», подчеркивая пропагандистский характер хвастливого заявления Геринга о том, что «с помощью авиации он разыщет английский флот и будет гонять его с места на место вокруг Британских островов», писал, что «в действительности командование ВВС не могло выделить ни одного бомбардировщика для Западного фронта. Что касается возможностей бомбардировать Англию, то они также были ограниченны». [7]

Реально германские ВВС имели около четырех тысяч самолетов. Однако незадолго до начала второй мировой войны посол США в Лондоне Джозеф Кеннеди передал Чемберлену данные американской военной разведки, из которых следовало, что ВВС Германии насчитывали в пять раз больше боевых самолетов, чем Великобритания, и в одиннадцать раз больше, чем США. Большую активность в этом проявил профашистски настроенный американский летчик Линдберг, который, прибыв в Европу, внушал высокопоставленным государственным и военным деятелям союзников, что «воздушная мощь Германии больше всех европейских стран, вместе взятых». Автор, говоря об этом, замечает, что Линдберг преуспел в своем деле «куда лучше, чем нацистская пропаганда».

Французский министр авиации Ги ля Шамбр заявил, что Германия якобы имеет в своем распоряжении 12 тысяч самолетов. Ллойд Джордж, выступая 19 мая 1939 года в палате общин, высказал предположение, что «у немцев уже имеется двадцать тысяч танков и тысячи бомбардировщиков».

Следует, однако, отвести как несостоятельные доводы тех буржуазных историков, которые исходят в своих расчетах из подобных цифр. Фашистская пропаганда могла оказывать воздействие на военно-политические решения союзников, но подлинное или близкое к нему соотношение сил было, конечно, известно высшему политическому и военному руководству Англии, Франции и США.

Более того, имеются данные, что видные английские государственные деятели преднамеренно искажали сведения своей разведки в пользу Германии, с тем чтобы не допустить даже обсуждений каких-либо эффективных военных мер помощи Польше.

Кимхе приводит в своей книге сенсационный факт о том, что Чемберлен лично внес «поправку» в оценку германских ВВС, представленную ему разведывательной службой ВВС Англии. В результате цифровые данные, характеризующие немецкие ВВС, оказались в два раза выше данных разведки. [8]

Конкретные решения стратегического и оперативного характера принимались не на основе этих преднамеренно раздутых цифр. Они определялись в первую очередь последовательным курсом правящих кругов Англии, Франции и США, которые всеми имеющимися в их распоряжении средствами направляли фашистскую агрессию на Восток, против СССР, стремились заставить Германию отказаться от войны на Западе и пойти с ними на сделку. В 1938 году одна такая сделка им удалась — за счет Чехословакии. Теперь терновый венец был уготовлен Польше. Первые же дни войны показали, что у Англии и Франции нет планов оказания Польше эффективной военной помощи.

9 сентября 1939 года, когда начались переговоры польского командования с начальником имперского генерального штаба Англии генералом Айронсайдом, поляки смогли в этом убедиться. На их просьбу о безотлагательной военной помощи (передовые части немецко-фашистских войск в это время находились в непосредственной близости от Варшавы) Айронсайд, как свидетельствуют польские документы, ответил, что действия на континенте — это дело французского командования, и посоветовал «закупить известное количество вооружения в нейтральных странах». Переброска английских войск во Францию, начавшаяся 4 сентября, проходила крайне медленно. В те дни, когда Польша один на один сражалась с превосходящим по силе врагом, Англия вообще не бросила в бой против немецко-фашистских войск на Западе ни одного своего солдата.

Цинизм английских политиканов, казалось, не имел предела. Когда к министру авиации Буду обратились с предложением поджечь зажигательными бомбами лесные массивы в Германии, он ответил: «Этого мы не можем сделать, так как лес в Германии — частная собственность… Завтра вы меня попросите бомбардировать Рур, но это тоже частная собственность».

В том же духе действовали и французские правящие круги. 10 сентября Гамелен сообщил польскому правительству в ответ на его запрос о помощи: «Больше половины наших дивизий северо-восточного театра военных действий ведут бои». Под этим подразумевалось ограниченное наступление, предпринятое девятью французскими дивизиями 9—12 сентября в предполье Западного вала.