В ЦРУ принимают все условия Воронцова. Агент во Втором главном управлении очень нужен американской разведке. ЦРУ рассчитывает на богатую информацию, чтобы обезопасить работу посольской резидентуры в Москве и деятельность ЦРУ против Советского Союза по всему миру. Стасу присваивается псевдоним «Капюшон». Вот образчик задания, который он вскоре получит: агенту предлагается добывать информацию о советских гражданах, находящихся под подозрением, под слежкой или арестованных за шпионаж в пользу США или других стран НАТО; о техническом проникновении КГБ в американские учреждения; об операциях КГБ, направленных на вербовку американцев или граждан других стран НАТО. ЦРУ торопится — стремится получить от «сотрудника Второго главного управления» то, что оправдало бы риск работы с ним на территории нашей страны, — информацию об опасностях для разведывательной деятельности американских спецслужб против Советского Союза.

Резидентура ЦРУ в Москве проведет с агентом «Капюшоном» три встречи. Кое в чем агент удовлетворит запросы американской разведки, но его возможности ограничены и многое он сочиняет, чтобы как-то оправдать полученное от ЦРУ вознаграждение.

А теперь прокомментируем пассаж в книге Пита Эрли, где говорится о «шпионском порошке», будто бы переданном резидентуре Воронцовым. Довольно фантастичен этот пассаж журналиста. Советскую контрразведку Нельзя обвинить в применении против американских дипломатов в Москве вредных химических препаратов — она пользовалась иными Методами контроля за разведчиками московской резидентуры. О «шпионском порошке» Эрли рассказывает явно с подачи американской разведки. ЦРУ введет эту тему в «активные мероприятия», выдвигая обвинения в том, что в СССР травят американских дипломатов и создают серьезную угрозу их здоровью и жизни. Прием знакомый; скоро это обвинение забудется, но оставит след в развязанной спецслужбами США «психологической войне» против Советского Союза.

Последние две встречи с «Капюшоном» поручаются разведчику-агентуристу резидентуры Майклу Селлерсу, которому передаст агента уехавший из СССР Грищек. В резидентуре тщательно продумают план проведения встреч с ценным агентом, а сам Селлерс проявит все свое искусство несостоявшегося актера, мастерство маскировки, мимикрии. На конспиративные встречи с агентом Майкл Селлерс выходит загримированным под американского дипломата, проживающего в одном с ним доме, использует его машину, любезно предоставленную хозяином. В целях конспирации Селлерс вооружается париком и накладными усами, в дороге меняет шапки и шарфы, надевает очки. Перед выходом из дома Селлерс и его жена скажут по телефону своим знакомым, что Майкл дома, никуда не собирается уходить.

Во время своей второй (и последней) встречи с агентом «Капюшоном» Майкл Селлерс задержан советской контрразведкой. При нем новые инструкции и задания агенту, портативные магнитофоны для записи разговоров с Воронцовым, деньги для шпиона.

О судьбе Селлерса известно из официального сообщения: объявлен персоной нон грата. Агент «Капюшон» предстанет перед Верховным судом СССР. Суд не найдет смягчающих обстоятельств его предательства.

Что толкнуло Воронцова на шпионаж и измену Родине? Не идейные убеждения, а корысть и обида на собственное руководство — за совершенные серьезные прегрешения по службе его понизили в должности, но решающий мотив — жадность. Воронцов решил торговать товаром, который ему доступен: за короткий срок заработает приличную сумму, а после этого прекратит опасное занятие. Ошибочное представление: в ЦРУ умеют соотносить свои выгоды от переданной информации с выплачиваемыми гонорарами.

Агента ФБР — ЦРУ «Топхэта» («Цилиндр», он же «Бурбон», «Скиталец») — Дмитрия Полякова, генерала советской военной разведки, разоблаченного органами государственной безопасности СССР, — американские авторы тоже не оставляют вниманием. Называют одной из жертв информаторов КГБ в Лэнгли — он, дескать, пострадал от «кротов» советской разведки. Несмотря на версии о «кротах», американцев до сих пор интересует, как советская контрразведка напала на след Полякова; как провалился этот агент, сам опытный и осторожный разведчик, которого не надо обучать конспирации и приемам оперативной работы.

О предательстве Полякова, мотивах совершенного преступления, о настигшей его, уже далеко не молодого человека, расплате пишут и говорят и в наших средствах массовой информации. К сожалению, не обходится без буйной фантазии авторов, без конъюнктурных передержек и некритического восприятия «теорий», которые стремятся навязать из Вашингтона.

Для журналистов, ищущих сенсаций, то, что произошло, — очередной «жареный факт»; для ЦРУ — потеря ценного агента (впрочем, можно пережить); для советской контрразведки — необходимая работа, направленная на ограждение государства и общества от подрывной деятельности иностранных спецслужб. Для сослуживцев Полякова, его родных и близких — кошмар и трагедия.

Независимо от мотивов, которые направляли действия Полякова, он стал изменником Родины — сознательно решился на предательство, изменил воинской присяге и своей службе, доверившей ему судьбы многих людей. Похоже, он и сам это понимал, и потому арест советской контрразведкой отставной генерал ГРУ воспримет как «неизбежную судьбу», как «освобождение от кошмара», который преследовал его с того момента, когда он стал агентом американской разведки. Так и скажет он задержавшим его контрразведчикам и на следствии в лефортовском изоляторе КГБ, куда его доставят после ареста.

Разоблачение агента ФБР—ЦРУ не последствие одномоментной информации из Лэнгли, а результат долгой, сложной оперативной работы одного из подразделений органов государственной безопасности СССР, и прежде всего Третьего главного управления — военной контрразведки. «Живучесть» агента (о чем говорится в «Независимом военном обозрении») объясняется не только тем, что «крот» — умный и ловкий профессионал, который превосходил своих инструкторов из ФБР и ЦРУ умением и навыками в операциях по связи, но и странной позицией одного из высших руководителей КГБ, посчитавшего в какой-то момент, что «советский генерал не может быть шпионом». Возможно, очень не хотелось вспоминать о горьких уроках Великой Отечественной войны и «холодной войны». Разработка такого шпиона, как Поляков, требовала особой осторожности и сбора убедительных и безупречных доказательств; военной контрразведке приходилось добывать их по крупицам. Когда в июле 1986 года Полякова арестуют и он окажется в следственном изоляторе КГБ, полностью восстановится картина предательства. Поляков откровенно, с каким-то накопившимся желанием выговориться расскажет о начале своего падения в пропасть, о годах шпионского сотрудничества с американскими спецслужбами, наполненных безотчетным страхом, тяжелыми раздумьями и тревожным ожиданием конца.