Лишняя «запчасть», мелодично вякнув, упала на дно вазы, вернувшейся на законное место.

— Доброе утро. Точнее, добрый день.

Жизнерадостный голос, раздавшийся над самым моим ухом, заставил подпрыгнуть на месте.

Чертовы эльфы, с их привычкой подкрадываться!

— Настя, ты что?

Ага, а теперь невинное удивление на лице. А то я не вижу, как глазки блестят от удовольствия. Как же, удалось напугать, будто без тебя, ушастого, не кому!

— Ну тебя. Что заняться больше нечем, как нежную девичью психику травмировать? — огрызнулась я.

Благотворное влияние водных процедур как рукой сняло.

Итивель растерянно моргнул, — Настя, мы по-другому ходить не умеем, не злись.

— Еще раз так испугаешь, закажу Валадру колокольчик, и тебе на шею повешу! — проворчала я, потом представила эльфа с этим украшением и усмехнулась. Услужливая память выдала огромный почти круглый колокол, которые вешают на коров то ли голландцы, то ли литовцы. Массивный, весом в килограмм, никак не меньше.

— Ты что? — подозрительно прищурился ушастик, второй раз, за утро, задав один и тот же вопрос.

— Да так…. Вспомнилось, — вильнула я в сторону от ответа и перевела стрелку, — Случайно завтрак не готовил?

Пережевывая теплую булочку с сыром, целиком погруженная в раздумья, я почти не чувствовала ее вкуса, и вообще не замечала, что делаю, пока эльф не перехватил мою руку у изрядно опустевшей тарелки, — Настя, а тебе плохо не будет?

— Мне уже плохо, — призналась я, с изумлением пытаясь подсчитать, сколько плюшек успела слопать.

Итивель сидел напротив, сверля меня внимательным взглядом.

— С тобой что-то случилось? — не выдержал он затянувшегося молчания.

— Нет, — соврала я и хотела развить эту тему, но язык проявил самостоятельность и выдал неожиданный вопрос, — А кто такой Михаил?

Трындец… Сохранила тайну, называется!

Эльф напрягся и посуровел лицом, на скулах выступили белые пятна, а кисти рук сжались в кулаки.

— Настя, ты с ним знакома?

Голос моего друга обесцветился, его словно покинули все эмоции.

Господи, и в кого я такая дура болтливая уродилась?!

— Видела во сне. Он разговаривал с тем тощим некромантом, как там его, уже не помню, — сделала я попытку выкрутиться из положения, в которое сама себя загнала, — Итивель, он же человек? А почему его не съели?

Эльф тяжело вздохнул и сказал, — Он хуже, чем демон.

— Расскажи, а? — попросила я и перебралась в кресло, всем видом изобразив готовность слушать страшную сказку, а на самом деле приготовившись затолкнуть в копилку памяти изрядный кусман ценной информации.

Эльф тяжело вздохнул, словно на него взвалили претящую душевному укладу обязанность, и сказал, — Не хочется, но так и быть. Этот человек появился у нас почти так же так же, как и вы, с небольшой разницей в сто лет.

Я тут же прикинула, когда это было. Нарисовался образ молодого человека в круглом котелке, узких брючках, с франтоватыми усиками, намазанными бриолином и тростью в руке. Он держал под ручку девицу в чем то легком и воздушном, цепляющуюся в низких коридорах своей широкополой шляпкой за стены, хихикающую и ахающую по поводу и без. Рядом с ними стояла огромная корзина, прикрытая белоснежной салфеткой, с выглядывающим из-под нее темным горлышком бутылки. Салфетку украшал затейливый вензель.

Словно в подтверждение моим догадкам эльф сказал, — Они решили устроить в пещере пикник.

Забавно было услышать из его уст так не соответствующее языку дивного народа слово «пикник».

— У людей есть одна смешная игра, — эльф нахмурил брови, пытаясь вспомнить название.

— Прятки? — вздохнула я, представляя веселую компанию и резвых молодых людей, прятавшихся по углам. Воображение настойчиво подсовывало изображение целующейся за укромным уголком парочки и тянущих к ней свои когтистые лапы демонов. Вот, наверное, визгу то было….

— Да, — кивнул головой Итивель, — Правильно — прятки. К демонам сразу попали два человека, юноша и девушка, а к нам — Михаил.

Вот это прозорливость! Да меня пора в пифии определять! А Михаил, стало быть, врал, что сам в пещеры явился, за знаниями.

— Ну а к демонам то он как попал?

Пришлось самой задать вопрос, потому, что рассказчик неожиданно замолк, погрузившись в воспоминания. Ну чего, спрашивается, мнется? Не видит — девушка уже чуть не умерла от любопытства?

Наконец, издав очередной тяжкий вздох, Итивель продолжил повествование, — Михаил узнал о жертвоприношении и сделал страшную вещь…. Он убил своих друзей, во сне, а потом ушел к Дорасу в ученики.