– Ясно, - кивнул майор и, зайдя в квартиру, набрал по телефону дежурную часть: - Мелентьев? Слушай, я просил с утра пробить данные на одного Кента по имени Борис. Что-нибудь нарыли там?

– Да, есть такой. Сейчас, где-то у меня тут... Вот! Ашихмин Борис Викторович, шестьдесят восьмого года рождения, дважды судимый, прописан по улице Баграмяна, семнадцать, квартира семь.

– Машина у него есть?

– Да, "девятая", цвет коричневый, госномер триста тринадцать АЕ.

– Володя, можешь смело объявлять ее в розыск по избиению на Молодогвардейской.

– Ты думаешь, он?

– Не думаю, а знаю!

– Хорошо, сейчас выдам в эфир все данные.

Колодников положил телефон и махнул рукой своим спутникам:

– Поехали!

– Ты бы хоть поел!
– попросила жена.

– Некогда, - отмахнулся Андрей.

– Домой-то когда приедешь?
– не успокаивалась женщина.

– Черт его знает, хорошо, если завтра к обеду.

Он захлопнул дверцу и обратился к Сергею:

– Давай на Баграмяна, и побыстрей.

Юрий Астафьев проявлял бурную деятельность в палате своих будущих "близких родственниц". На правах жениха он первым делом заблокировал дверь, засунув в ручку ножку стула, обстоятельно осмотрелся, выглянул в окно, долго что-то рассматривал на улице, попробовал на прочность шпингалеты. По его недовольному лицу Анна Владимировна поняла: что-то не устраивает ее самозваного зятя.

Юрий нервничал не зря.

"Если к Орловой будут засланы хотя бы трое, то этими шариками их не остановить. Вызвать по рации помощь я успею, но когда подъедет патруль, то обнаружит только трупы... Наши трупы".

Поразмыслив, он жестом попросил "тещу" встать и, пододвинув ее кровать, забаррикадировал ею дверь.

– Юра, что, так опасно?
– пролепетала Орлова.

– Пока нет, но все может быть. Присаживайтесь, Анна Владимировна.

Они уселись на произвольную баррикаду, и Юрий с силой потер лицо - давала знать о себе усталость.

– Может быть, вы поспите?
– робко спросила "теща".

– Да нет, нельзя. Давайте о чем-нибудь поговорим, чтобы не уснуть. Как Ольга себя чувствует?

– Не знаю, что и сказать! Врачи говорят, самое страшное позади, а память вернется... Но я все равно боюсь за нее - молчит почти все время или спит. Я постоянно разговариваю с ней, рассказываю что-то... Может быть, это поможет. Да что я говорю! Разве можно сравнить с тем, когда она в коме была, я уже и надежду потеряла. Сейчас, конечно, гораздо лучше!

За разговорами прошло с полчаса, Юрий усиленно боролся с зевотой, монотонный голос Орловой усыплял не хуже колыбельной, тем более что Анна Владимировна села на своего излюбленного конька, и рассказывала про то, какая ее дочка умница да красавица, как она хорошо училась, танцевала в хореографическом кружке...

– ... Она там самая красивая была, высокая, а какая осанка...

Астафьев тряхнул головой, поднялся на ноги, сделал несколько резких махов руками, пару раз присел. В этот момент с улицы донесся заливистый лай собачонки. Еще во время своего первого незапланированного дежурства Юрий узнал, что эту небольшую, пушистую псину с остренькой мордочкой и торчащими вверх ушами зовут Кнопкой. Собачонка давно жила при больнице и была всеобщей любимицей. Взяв на себя добровольную охрану больничной громады, она почти каждую ночь устраивала небольшие концерты. На ее лай лейтенант сначала не среагировал, но вдруг Кнопка отчаянно взвизгнула и заскулила, словно от боли.

Юрий подскочил к окну, затаился в простенке, вытащил пистолет и, отогнув куцую, пыльную штору, осторожно выглянул. Ему здорово помогала луна. Круглая, огромная, она расположилась как раз за высоким пирамидальным тополем. Астафьев явно услышал приглушенные мужские голоса, шорох листвы, треск сучьев. Лейтенант обернулся назад и быстро сказал одно слово:

– Свет.

Все было оговорено заранее, и Анна Владимировна моментально щелкнула выключателем - в палате стало темно. Когда черная тень, освещенная луной, появилась среди тополиной листвы прямо напротив окна, Юрий чуть приоткрыл створку и, держа пистолет двумя руками, тщательно прицелился. До дерева было метров десять, не больше. Хлопок выстрела прозвучал несерьезно, но с улицы донесся громкий болезненный вскрик. Астафьев еще пару раз нажал на спуск, и что-то громоздкое полетело вниз, с треском ломая тонкие ветви. В азарте Юрий пошире приоткрыл окно и сверху вниз обстрелял две другие тени, мечущиеся под деревом. Стальные шарики поразили цель! Матерясь и пригибаясь, два налетчика тащили на плечах своего подельника.

Убедившись, что все кончилось, Юрий облегченно перевел дух, закрыл окно и взглянул на старшую Орлову. Она с расширенными от страха глазами смотрела на спасителя.

– Я думаю, они сегодня больше не придут, - уверенно сказал он. А про себя подумал: "Как бы то ни было, но долго мы так не продержимся, надо что-то предпринимать".

Колодникову той ночью чертовски везло. Если бы майор был игроком, то вышел бы из казино миллионером. "Уазик", чтобы сократить путь, свернул на Красноармейскую, единственной достопримечательностью, которой было заведение с музыкальным названием "Сонет". Ни один из кривовских музыкантов ни за какие деньги в этот кабак сунуться бы не решился - слишком сомнительный вид имели его завсегдатаи. Проезжая мимо "Сонета", Колодников бросил мимолетный взгляд на кабак, но тут же внезапно закричал водителю: