— Вот что, — обронил Его Величество, глядя куда-то за заячье плечо, — попроси Ее величество к нам поскорее.

— И Софью, — вяло дополнил принц.

— И Софью, — согласился Эрик-старший, — И скоренько. Одна нога здесь, другая сам знаешь где.

Разговаривали ли они о чем далее, не знаю. Я как услышала, что зовут, собралась махом. Сердце-то, оно неприятности быстро чует. А мое прямо-таки надрывалось все. И все равно вперед королевы не успела. Может, она под дверью где паслась?

Мне было страшно. Когда я влетела в зал, разбор полетов шел полным ходом.

Королева, прямая, строгая и надменная, стояла. Король-отец развалился в кресле. На лице его читалось полное отсутствие какого-либо понимания. Эрик, напряженный, стоял перед матерью, и, щурясь, глядел на нее сверху вниз.

— Мама! — не выдержав, взмолился Эрик, — ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить?! — Почему он так мне сказал?

Король-отец, такой же бледный и напуганный, как я, испуганно подал голос:

— Эрик, Маргарита, — попросил он, — объясните, я ничего не понимаю, что тут происходит. Тут или недоразумение какое-то или… я ничего не понимаю. Вы вообще в своем уме?

— Да, — проговорила вдруг королева, с достоинством поднимая голову. Голос ее звучал низко.

— Да, здесь нечего отрицать. Я наняла Горко. Я считаю, что Эрик не может быть королем. Наследником должен быть Ян. Он начитан, образован, женат на дочери Императора, наконец, он не пьянствует и не шляется, Бог знает где!

Эрик нервно сглотнул.

— Но я… — прошептал он, — я же не так уж много пью…, — и неуверенно посмотрел на мать.

— Черт возьми! — заорала я от дверей, — Эрик! Она же пыталась тебя убить! Какое к черту пьянство!

— Не упоминай имени нечистого, женщина! — строго заявила королева.

Я села в кресло рядом с Эриком-старшим, и в растерянности, надеясь хоть в нем обрести поддержку, посмотрела на короля. Тот сидел, бессильно опустив голову. Мне почему-то сразу стало казаться, что здесь именно он — наиболее пострадавшая сторона. Что и я, и Эрик, и его мать, все мы оправимся от случившегося. И только постаревший прямо на глазах король до конца дней, до конца, который все мы приблизили, будет переживать то, что происходило сейчас на наших глазах.

Впрочем, принц Эрик тоже выглядел сейчас не лучшим образом. Он, жалкий и долговязый, такой нелепый, стоял посреди комнаты и растерянно оглядывал нас всех. "Что мне делать?" — отчетливо читалось на его белом лице.

Было очень тихо. И страшно. Так страшно, что я даже и сказать ничего не могла, так зубы стучали.

— Вот что, Эрик, — нарушил тишину старый король, — я собирался отречься от престола в твою пользу. Я это сделаю. И, если ты позволишь нам с твоей матерью уехать, к моей сестре, то я… Я прослежу за тем, чтобы твоей жизни с нашей стороны ничего больше не угрожало. Ты согласен?

Эрик молчал.

— Мальчик мой, ты согласен? — повторил король.

Принц Эрик кивнул и вышел. Я последовала за ним.

Коронация состоялась через четыре месяца. На ней не было лишь Януария и его драгоценной супруги. Честно говоря, от него не поступало вообще никаких новостей. И на приглашение он не отреагировал, и на горячие письменные извинения со стороны старшего брата ответ не прислал. Пришлось плести гостям что-то о его тяжелой болезни. Гости ехидно улыбались и переглядывались. А мы с Эриком все недоумевали, чего это они? И ведь именно на коронации с нами поделились новыми слухами о судьбе несчастного Януария. Доложили, что его супруга вновь объявилась в столице. И что, подписывая бумаги, она никогда не указывает после своего имени фамилии Гавер. И что, опять-таки по слухам, мадам совершенно не собирается возвращаться в "ту дыру, куда ее запихали эти неблагодарные неотесанные провинциалы".

Прошло еще чуть больше месяца, и наблюдатели заметили неподалеку от столицы эскорт принца Януария. Он направлялся ко дворцу. Мы с Эриком, радостные и волнующиеся, сами встречали блудного сына семьи.

Януарий вышел из кареты. За прошедшее время он изменился. Загорел. Похудел, казалось, еще больше, чем ранее. Взгляд его стал такой взрослый и до безобразия серьезный. Я упорно вглядывалась в его глаза, надеясь обнаружить хоть искорку от той шалости, которая раньше постоянно в них плескалась. И не смогла. Взгляд был холоден, тверд, спокоен. Как острие того меча, которым Эрик когда-то ему угрожал.

— Ваше величество, — сказал Януарий и церемонно поклонился, — я приехал просить Вас об одолжении.

Он объяснил. Ян хотел, чтобы мы забрали себе его ребенка. Мальчика. Блудная Люция, оказывается, скрылась из замка, едва успев родить дитя. Перед этим, правда, Яну пришлось услышать в свой адрес, и адрес царственной семейки, много «хорошего». Он был объявлен негодяем, изнасиловавшим невесту своего брата. Эрик — несчастным олухом, которым может вертеть каждая шавка. Я… в общем, я отказываюсь повторять здесь то, что мадам изволила сообщить обо мне. Гадости всякие. Вот родители принцев никаких эпитетов не удостоились. Не зря, видать, они носились с этой… женщиной, как с писаной торбой.