– Вплоть до нынешнего дня, – резко возразил Блайс, – Мориньи желал лишь того, что указывали желать его жителям поколения Сент-Ги! Но дайте горожанам шанс работать вдвое меньше, а доход получать вдвое больше, за счет туристов, и Мориньи, подобно ветреному жениху, отвернет свои взоры от невесты-пробки… – Он прервался, чтобы бросить взгляд в окно магазина. – Никак к вам посетительница, девушки… О нет, не покупательница. Это Флор Мичелет. Я провожу ее сюда…

Сестры наблюдали в окно, как он подлетел к серебристо-серой машине с откинутым верхом, эффектно обрисовавшейся на pav`e. Он протянул руку женщине за рулем и поприветствовал ее на французский манер, чмокнув в щеку, когда та открыла дверцу. Пока они стоя беседовали минуту или две, Сильвия пробормотала:

– Каждый, кто столь часто слышал упоминания о Флор Мичелет, как я, и ни разу не видел ее при этом, вправе усомниться в ее существовании и счесть ее легендой.

А та, о ком шла речь, не спеша, как бы прогуливаясь, скользнула впереди Блайса и во всех своих впечатляющих деталях предстала перед сестрами.

Флор Мичелет была красива той холодной, обезличенной красотой, что свойственна изваяниям из алебастра. В совершенный овал лица скульптор поместил продолговатые раскосые глаза, изящный нос и прелестный точеный рот. Пышный шифоновый шарф, накинутый на голову, открывал глазу лишь золотистые прядки на лбу. Туфли, сумка, перчатки – все было в тон и сделано на заказ; шелковая блузка у ворота была отделана ярко-красным, жакет с окантовкой, также ярко-красного цвета, небрежно висел на руке.

После взаимных представлений она бросила жакет на прилавок и слегка прикоснулась к руке каждой из сестер. Ее наметанный глаз сразу оценил их, а вопрос к Блайсу: «Говорят ли они по-французски?» – прозвучал так, будто бы она спросила: «А оно кусается?» – об образчике странного представителя фауны в зоопарке.

– Роза говорит не хуже любого из нас. Настолько хорошо, что собирается вести часть обширной корреспонденции моей тетки, – ответил Блайс. – А Сильвия усиленно изучает, ведь так, ch'erie? Кому же об этом знать, как не мне, раз она удостоила меня чести быть ее репетитором, – специально для Сильвии добавил он на английском и продолжил: – Подойдите, дорогая… окажите мне услугу, как преподавателю: Флор хочет знать, как хорошо вы говорите на французском.

Сильвия очаровательно вспыхнула.

– О, seulement un petit peu, [6] – уверила она.

– Так мало? Ну, в скором времени вы преуспеете, – отрезала Флор с холодной улыбкой, чтобы переключить внимание Блайса на себя. – Знаешь, дорогой, не увлекайся особенно, чтобы не научить девушку чему-нибудь нехорошему, и, если такое возможно, не слишком злоупотребляй своим шармом в процессе обучения. – Тут она повернулась к Розе и вновь изобразила улыбку. – Вы знаете, мадемуазель, кто-то должен вас решительно предостеречь насчет мужчины, в обществе которого мы сейчас находимся… Он начисто лишен принципов, и за это его любят девушки. А впрочем, как говорится, не учи ученого. Возможно, вы обе предубеждены против мужчин подобного типа, предпочитая более серьезных людей. А посему держитесь настороже и следите за каждым своим шагом, как это делаю я.

Прежде чем Роза смогла ответить, а Блайс – разразиться протестами, Флор вновь переключилась на молодого человека:

– А сейчас, mon ami, ты знаешь, почему я здесь? Чтобы забрать тебя и отправиться на ленч.

Засунув руки в карманы, Блайс прислонился к прилавку:

– Вот как, на ленч? Но только не меня. Я довольствуюсь тем, что жую здесь сухую корку вместе с девушками.

Даже не взглянув на него, Флор деловито разгладила перчатки.

– Ты отправишься на ленч. В Сен-Тропез. Со мной и Сент-Ги, который встретит на нас в L'Ermitage после того, как покончит там с некоторыми делами.

Блайс сделал большие глаза:

– На вашем первом свидании за ленчем после твоего возвращения из Танжера? В качестве третьего лишнего? Боюсь, это не добавит мне популярности в глазах Сент-Ги!

– Нет, не третьим лишним, – холодно возразила Флор. – Тебе не стоит тревожиться на сей счет. Когда мы с Сент-Ги захотим остаться t^ete-`a-t^ete, то организуем это и без твоей помощи. Нет, речь идет о четверых, и это моих рук дело – ты будешь сопровождать Мари-Клэр Одет, которую я пригласила.

– Мари-Клэр Одет?! Та самая… с лицом как… пудинг с изюмом, да и фигурой ему под стать? Нет, я этого не сделаю! – решительно заявил Блайс.

Флор нахмурилась:

– Сделаешь, и при этом еще не станешь никому докучать. И если ты достаточно умен, ни в коем случае не будешь невежливым с Ла Одет… Папаша Одет, как тебе известно, едва ли не самый богатый парфюмер в Грасе. Сблизившись с ним через его простушку дочь, ты можешь подвигнуть его помочь в осуществлении своих планов.

На миг Блайс стушевался, затем сказал:

– Если ты имеешь в виду деньги, то само по себе это мало поможет, если Сент-Ги не позволит мне владеть землей.

Флор взглянула на часики:

– Не высасывай трудности из пальца. Заинтересуй монсеньора Одета и предоставь Сент-Ги мне.

– Желаю удачи, – пробормотал Блайс и тут же добавил: – Я не одет для ленча, и к тому же у меня здесь мопед.

Флор оглядела его сверху донизу:

– Сойдешь вполне. L'Ermitage – это не бог весть что, и ты сможешь оставить там мопед. На этой стадии мне не обойтись без Мари-Клэр, и ты составишь ей компанию. Поэтому поехали, и прямо сейчас, пожалуйста.

Судя по тону, это был скорее приказ, нежели просьба. Блайс, пожав плечами, неохотно подчинился и уже из набиравшей скорость машины помахал девушкам рукой и послал воздушный поцелуй.