Шрифт:
<…> Вместе с химией у вас ведут исследования мукомольных и хлебопекарных качеств хлебов, которыми ведает К. М. Чинго-Чингас»*.
С. И. Чаянову. Сентябрь. 1922 г.
«Подготовляю статью о Мичурине, она уже почти готова. К осуществлению ее привлек нашего лучшего плодовода В. В. Пашкевича. Попытался составить полный перечень статей, написанных Мичуриным, набрал их пока 65, но не уверен, насколько полон этот список. Написал письмо Мичурину.
В московских „Известиях“ меня тут на днях выругал кто-то за незнание о Мичурине, будто бы, когда меня спросил кто-то в Вашингтоне о Мичурине, то я отозвался полным неведением о его существовании. Эта, конечно, вздор»*. [29]
29
Еще в 1920 году Вавилов посетил Н В Мичурина в Козлове, подробно ознакомился с его работами и уговорил написать книгу, подытоживающую почти полувековую работу. Книга вышла в 1924 году с предисловием Н И Вавилова и под редакцией В. В. Пашкевича, после чего только идеи Мичурина стали известны специалистам. Достаточно сказать, что К. А. Тимирязев, который умер, как известно, в 1920 году, ничего о Мичурине не знал.
Саратов. П. П. Подъяпольскому. 13 ноября 1922 г.
«Здесь много суеты с устроением, много больше, чем в Саратове; масштаб работы больше и учреждение далеко не налажено<… >. К. И. Пангало <…> прожил у нас 1? недели. Он колеблется относительно Туркестана, что я очень не одобрил. В Туркестанском университете он незаменим, в Москве же селекционеров более чем достаточно. А главное, край настолько любопытный, что досадно пробыть там и ничего не сделать.
<…> Кое-что удается. Понемногу начинаем приобретать внешний облик. Кончили ремонт в городе, отстроили Северную Новгородскую станцию. Северная станция расположена в настоящей тайге, с буреломами, заломами (так называют повалившийся лее). Нет ни воробьев, ни голубей, ни ворон.
В Царском Селе ведем не на жизнь, а на смерть борьбу за создание генетической станции. Трудно, но, пожалуй, справимся. Нью-Йоркское отделение действует вовсю. Получили более тысячи сортов кукурузы, всю специальную литературу. Послали экспедицию на Канинский полуостров в поисках дикого раннего клевера. Он нужен нам, и о нем просит Вашингтонское министерство.
Об экспедиции Писарева в Монголию [30] нет сведений, боюсь, не случилось ли чего-нибудь, но одно известие было исключительного интереса. Найдены новые группы ячменей, овсов. По „рядам“ множество фактов.
30
Биограф В. Е. Писарева В. Долинин так описывает рождение идеи Монгольской экспедиции:
«После того как Вавилов сделал свое сообщение (в 1920 году на Ш Всероссийском съезде селекционеров о законе гомологических рядов. — С. Р.) он заставил выступить и Писарева. Вавилов внимательно слушал его рассказ о работах, с которыми уже был знаком по опубликованным трудам. Но когда Писарев подошел к недавно выставленной им гипотезе о происхождении сибирского земледелия, Вавилов разглядел в ней единомышленника, если не сказать идейного сообщника. Ведь не что иное, как определение источников происхождения культур и путей их распространения (пусть оно касалось только Сибири и Монголии), составляло суть последних научных исканий Писарева.
— А не махнуть ли вам, Евграфыч, в Монголию? — ошеломил Вавилов.
Писареву не надо было много времени на размышления Он сразу ощенил грандиозный вавиловский замах и вместе с тем трезвость вавиловских замыслов собрать в Петрограде с помощью серии экспедиций всеобъемлющую коллекцию генного материала.
— Когда надо отправляться? — спросил Писарев.
— То есть как когда? — даже растерялся Вавилов — Немедленно».
Но осуществить экспедицию удалось только в 1922 году.
Сегодня получил любопытное письмо из Тифлиса. [31] У дикого ячменя Hordeum murinum нашли все, что требовалось: белоколосый, красноколосый, черноколосый и т. д. Словом, в этом направлении работа утвердилась. Начали готовить схемы для целых семейств.
<…>Послезавтра большое событие в Петрограде: Иван Петрович Павлов в Обществе естествоиспытателей делает сводку своих работ — „Поведение животных с точки зрения физиолога“, подытоживая всю свою 20-летнюю работу. Пойдем все»*.
31
От П. М. Жуковского.
В. Е. Писареву. 7 декабря 1922 г.
«Я не сомневался в успехе экспедиции, и Ваше июльское письмо доказало нахождением красноколосых ячменей, что это одно стоило уже поездки в Монголиго<…>. Хочется поскорее слышать и видеть собственными глазами все, что Вы нашли.
<…>Мы становимся на ноги в городе. Произвели большой ремонт, оккупировали первый этаж, присоединили отдел плодоводства и огородничества, открыли химическую лабораторию. Вернулся Мальцев, и все отделения понемногу становятся на ноги. Библиотека наша, думаю, не ошибусь, по новой литературе лучшая в Петрограде: получаем 98 журналов. Удалось получить порядочное оборудование, хотя далеко еще не все пришло из-за границы.
В Царском Селе большие изменения. Мы перешли в усадьбу Бориса Владимировича, которую завоевали в июне месяце. К ней присоединен участок в 15 десятин, часть которого отгорожена. Здание оказалось сильно попорченным, 340 радиаторов лопнувшими. Две недели назад, затративши 40 миллиардов, которые не знаю даже, как удалось получить, справились с отоплением, и теперь оно функционирует. Оккупировали около усадьбы 2 домика, которые пришлось также изрядно ремонтировать. В один из них перевезли Ваших, к их большому удовольствию.
<…>Встало на ноги, к моему удивлению, Новгородское отделение, недели три тому назад ездил на открытие станции.
Удалось построить в текущем году два жилых дома, амбар, сарай и баню, и с будущего года будут в распоряжении 6 десятин пахотной земли. Канавы на протяжении 15 верст прочистили и провели одну новую. Осин [32] оказался более чем на высоте положения. В нынешнем году фурор среди соседних мужиков произвел Ваш горох, который созрел на 3 недели раньше местного и более крупным и белым.
32
И. Н. Осин — завхоз Новгородской опытной станции.
Блинов [33] развил дело в Великом Устюге и уже стоит на ногах, не требуя средств.
Нынешний год прошел очень удачно. Многие из Ваших сортов оказались подходящими.
<…>Был в июне на Воронежской станции. К нам присоединено бывшее Бобровское поле. Всего в настоящее время имеется 200 десятин глубокого чернозема в степи, из которых 75 удалось поднять к зиме. Засеяно 20 десятин озими. С постройками немного хуже; инвентарем мы обеспечены и основной базой для Европейской России будем иметь степную станцию.
33
Ф. Я. Блинов — заведующий Северо-Двинской опытной станцией.