У подножия Гиндукуша издавна сталкивались интересы двух крупнейших держав мира — Англии и России. Индия — жемчужина британской короны — не давала спать заправилам английской политики. Ревниво следили они за продвижением русских в Среднюю Азию. Русские вышли к Тянь-Шаню. Подчинили Кокандское ханство. Бухару.

Последний форпост, буфер на пути в Индию — Афганистан.

Дважды в XIX веке русские посольства прибывали в Кабул. Оба раза не скупились на посулы афганскому эмиру. И оба раза вслед за тем вспыхивала англо-афганская война.

Правда, свободолюбивый народ умел дать отпор хорошо вооруженным и обученным английским войскам. Заманенные вглубь страны британцы гибли в узких ущельях. Из двадцатитысячной армии, участвовавшей во втором походе на Афганистан, спасся лишь один человек.

Но что не смогли сделать свинец и железо, постепенно делали английские фунты. Афганистан все более попадал в зависимость от Великобритании. В 1907 году, когда Россия и Англия вынуждены были заключить между собой союз против быстро набиравшей военную мощь Германии, вопрос об Афганистане встал с особенной остротой. Ослабленная русско-японской войной и революцией Россия уступила. Англия получила право контролировать внешнюю политику эмира.

Афганистан, и раньше почти недоступный, стал совершенно закрыт для России.

Октябрьская революция и провозглашенное В. И. Лениным право наций на самоопределение спутали карты империалистов. В 1919 году недалеко от Кабула был убит проводивший проанглийскую политику эмир Хабибулла-хан. После короткой борьбы престол занял его сын Аманулла. Он круто взял курс на реформы, ограничивающие власть духовенства, провозгласил независимость Афганистана. Советская Россия была первым государством, признавшим независимый Афганистан. В ответ на это Афганистан признал Советскую Россию.

Иначе отнеслась к деятельности молодого эмира Британия. Разразилась третья англо-афганская война.

Военные действия для англичан сложились успешнее, чем в двух прежних войнах, — теперь у них была авиация. Но добились они немногого. Сами запросили мира. Независимость Афганистана была завоевана.

Понятно, с каким волнением следил Николай Вавилов за этими событиями.

Но думать о путешествии в Афганистан было еще рано. Гражданская война. Юг страны отрезан белыми. В Средней Азии бесчинствуют басмачи. Только в 1922 году Вавилов смог начать хлопоты.

«Начал будировать вопрос об экспедиции в Афганистан»*, — пишет он 20 декабря 1922 года А. Г. Гольбеку.

Предприятие задумано сложное. Почти невыполнимое. У разоренной страны нет средств на снаряжение экспедиции. Правда, Вавилов «готов ехать в самом скромном виде», готов «распродать часть книг, часть оптики и хотя бы пешим, образом отправиться в Афганистан»*, как он пишет друзьям. Но главные препятствия — дипломатические. Англичане шлют эмиру ультиматумы. Требуют не пускать в страну «красных агитаторов». Сам эмир, привыкший ждать от соседей только неприятностей, тоже не очень верит в мирные цели советской экспедиции.

Вавилов часто приезжает в Москву. Многие часы проводит в Наркомате земледелия или Наркомате иностранных дел. Посещает афганское посольство. Убеждает. Преподносит подарок эмиру — коллекцию сортов хлебных злаков, возделываемых в России: «Пусть не думают, что мы хотим оккупировать Афганистан»*.

Но в экспедиции отказано. И в 1923 и в 1924 году.

Уже потеряв надежду, Вавилов пишет письмо профессору И. Н. Бороздину — президенту Научной ассоциации востоковедения. Предлагает поднять перед наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным вопрос о предоставлении ассоциации особых прав снаряжать экспедиции.

«Больше того, — пишет Вавилов, — было бы важно, чтобы в миссии включались научные работники. Представительства, знаю по опыту путешествий по Востоку, изнывают от скуки где-нибудь в Тегеране, Кабуле и Кандагаре: грамотный человек мог бы сделать в тех же условиях большое и нужное дело»*.

Это была счастливая мысль! Против въезда в страну советских дипломатов афганские власти не возражали.

«Участники экспедиции были зачислены в состав нашего Полпредства в Афганистане: профессор Н. И. Вавилов в качестве референта по заключению торгового договора с Афганистаном, селенционер Сортоводо-Семеноводческого управления Сахаротреста В. И. Лебедев и инженер-агроном Д. Д. Букинич в качестве курьеров НКИ»*.

Так писал Вавилов в первом кратком отчете об экспедиции.

А вот строки из неофициального письма П. П. Подъяпольскому:

«Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского.

<…> Собрал тьму лекарственных растений. Нигде в мире не видел столько аптек, аптекарей, как на юге в Афганистане, целый цех табидов-аптекарей. Так и определил Кандагар „городом аптекарей и гранатов“. Гранаты бесподобные»*.