Тропа завалена скользкими камнями. Часто идет по льду замерзших ручьев. Трудно дышать: чувствуется четырехкилометровая высота. Лошадей приходится буквально втаскивать на перевал.

Но вот начинается спуск, и тропа ныряет в ущелье ревущей реки. Пустынно. Ни кишлаков, ни рабатов. Падает ночь, но путники не могут найти приюта. Впереди видны силуэты хане — круглых афганских хижин. Наконец-то можно будет остановиться на ночлег. Но… река поворачивает перед кишлаком и оставляет его на той стороне; переправы, конечно, нет. Приходится идти дальше. Еще один кишлак остается позади: он тоже на другом берегу. Лишь поздно ночью караван входит в бедный кишлак, где с трудом удается достать продовольствие и фураж.

В городке Бану — небольшой базар. На нем быстрее всего можно раздобыть сорта возделываемых в окрестностях растений. С удивлением смотрят продавцы на странных пришельцев, закупающих семена крохотными порциями.

Зебак — центр Горного Бадахшана. «Это прекрасный сельскохозяйственный район с поливной культурой, с изобилием воды», — писал Вавилов. Но ему ясно: здесь периферия первоначальной культуры. Перевалы Гиндукуша оказались непреодолимыми для большинства растительных форм.

Кажется, можно возвращаться домой.

Но Вавилова привлекает безлигульная пшеница. И безлигульная рожь Те же разновидности, что открыл он восемь лет назад в соседнем районе России — в Шугнане. Нигде в мире не встречаются подобные формы — даже в прилегающих к Шугнану районах Средней Азии их нет. А в Афганистане они нашлись. И в большем разнообразии форм. Итак, та же закономерность: увеличение разнообразия к югу.

Но в Кабульском оазисе безлигульных форм нет. И Вавилов знает почему. Скрещивания показали, что отсутствие язычка (лигулы) — признак крайне рецессивный. Он не может проявиться в центре формообразования, где царствуют доминантные гены. Где же впервые появляются безлигульные формы?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо было направиться на юг, в таинственную страну Кафиристан.

— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович? — должно быть, спросил Вавилов.

Букиничу нездоровится. Настолько, что в Ишкашим — предупредить пограничников о новом решении — Вавилов едет один.

Но Букинич знает — отговорить Вавилова не удастся. Да и ему самому интересны эти безлигульные пшеницы. К тому же пройти Кафиристан крайне заманчиво. Это совсем неисследованная страна. Многие англичане пытались проникнуть в нее, но только врач Робертсон сумел исследовать восточную часть; в остальные районы еще не ступала нога европейца…

За годы, прошедшие после совместных поездок с Вавиловым по Закаспию, Букинич не сидел без дела. В 1918 году он подготовил проект мелиорационных работ в Средней Азии, который хотел представить Ленину, но белые отрезали Туркестан от красной России. Интересы Дмитрия Демьяновича становились все более разнообразными. Этнография, история искусства, география, археология. Особенно археология. Чтобы получить право на ведение раскопок, он поступил в Археологический институт и окончил его. Лучшего спутника Вавилов не может и желать!..

Страсть к путешествиям все больше захватывает этого скитальца. В 1926–1927 годах он снова в Афганистане. Потом в Монголии. Потом в других странах Востока. Даже Вавилову трудно уследить за его маршрутами. Писем писать Букинич не любит. Уезжает внезапно. Возвращается незаметно. Живет под Ташкентом отшельником. В маленькой хижине, которую сам построил в афганском стиле. Обрабатывает коллекции, пишет книгу об афганской экспедиции. Об этом Вавилов расскажет позднее в некрологе, посвященном своему товарищу.

А пока:

— Ну как, рискнем, Дмитрий Демьянович?..

Они в третий раз меняют маршрут…

Кафиры — значит неверные. Много легенд ходило о происхождении загадочного народа. Полагали даже, что в горах Кафиристана осели остатки войск Александра Македонского. По другой версии, сюда в X веке бежали от воинствующего ислама афганцы, не желавшие принять магометанскую веру.

Долгое время Кафиристан оставался независимым — спорным пограничным районом. Наконец в 1893 году Англия милостиво уступила Кафиристан афганскому эмиру. Эмир Абдурахман ввел войска в страну неверных для их обращения в ислам.

Афганский поэт Ага-и Мирза Шир-Ахмед в поэме «Покорение страны кафиров» описал ужасную картину. Людей избивали. Под угрозой смерти их самих заставляли уничтожать храмы и идолов.

«Все противившиеся были истреблены, деревни их разрушены, имущество же перешло в руки храбрых воинов эмира.

Там в живых осталось немного. Они должны были принять истинную религию. Так завершилось великое дело покорения страны неверных».

Вавилова потрясла жестокость, с какой воинствующий ислам при попустительстве Англии обращал «неверных». Он даже счел возможным рассказать эту историю, не имеющую непосредственного отношения к теме его труда, в «Земледельческом Афганистане». Может быть, потому, что не раз уже сам сталкивался с религиозным фанатизмом в мусульманских странах.