Вот и на этот раз вначале на охрану «Лузитании» у английских берегов ей навстречу был направлен эскорт из крейсера «Джуно» и нескольких эсминцев. А потом он был отозван.

Гибель «Лузитании» была выгодна и необходима всему англосаксонскому крылу Золотого Интернационала — как Вильсону и его хозяевам, так и англичанам. Мотивы были настолько прозрачны, что молва тут же указала на молодого военно-морского (его «снабженческая» карьера была еще впереди) министра Черчилля. С гибелью «Лузитании» сэр Уинстон действительно сразу резко повышал свои акции на политической бирже хозяев мира. «Лузитания» не стала, правда, поводом к вступлению США в войну, но помогла в более ближних расчетах: резкие протесты США прорвали блокаду Британских островов лучше мощной эскадры.

Немцы были вынуждены сократить свою подводную активность, и американцы опять могли без особого риска снабжать Европу средствами для продолжения разорительных (для Европы) сражений.

Морская бойня притихла, сухопутная — продолжалась. Над окопами Западного фронта кружили шесть тысяч голу бей. Однако это были не «голуби мира», а курьеры — крылатые почтовые служащие английской секретной службы.

В окопах же нарастали ожесточение и усталость.

Бенито Муссолини рассорился с социалистами и напрочь забыл, что в 1913 году баллотировался кандидатом от них, обличая милитаризм, национализм и империализм. Ещё осенью первого военного года он ушёл из «Avanti», а 14 ноября начала выходить его «Poppolo d'ltalia». По обе стороны заголовка красовались цитаты из Огюста Бланки: «У кого есть железо, у того есть и хлеб» и Наполеона: «Революция — это идея, нашедшая штыки».

Железа и штыков хватало, с хлебом было хуже. Не предвиделись пока и революции. Весь 1915 и 1916 годы росли потери, росли и прибыли.

Не обходилось без провокаций. В Москве 28 мая 1915 года произошел второй (после И октября 1914 года) чудовищный погром немцев-москвичей. Разрушения производили по плану, с ведома полиции.

В Афинах французские агенты во главе с де Рокфеем инсценировали нападение «агентов Вильгельма» на французское посольство и устраивали взрывы на греческих кораблях, объясняя их «германскими торпедными атаками». Целью инсценировок было полное установление контроля Антанты над Грецией.

Полковник Лоуренс Аравийский призывал к бунту кочевые арабские племена, а сэр Эдуард Грей писал Вильсону секретные послания о «необходимости мира» и «искоренения милитаризма». Под последним подразумевался, естественно, милитаризм только германский, но никак не англосаксонский. Вильсон отвечал… Надо же было обеспечить работой будущих историков!

Англичане, чтобы подбодрить приунывших русских «союзников», пригласили в Англию делегацию из шести журналистов и писателей (были там В. Немирович-Данченко, К. Чуковский, В. Набоков).

Был и Алексей Николаевич Толстой. Потом он вспоминал: «Только и видно было добродушных — почти придурковатых — людей-рубах. Ты, мол, да я, мол, англичанин и русский — давай, парень, выпьем. Даже сэр Эдуард Грей, задававший тон всей политике, прикинувшись простачком, похохатывал. Другого стиля гостям не показывали».

Толстой за столом спросил Грея:

— Сэр, а вы часто бываете на континенте?

— О, нет, я там никогда не был, — мило улыбнулся тот в ответ.

— Почему?

— А я боюсь, что украдут мой чемодан! Ха-ха-ха…

22 сентября 1916 года Грей впервые употребил в переписке слова: «Лига Наций». И сразу стало ясно, что Лига задумывается в качестве дымовой завесы будущих военных приготовлений. А уж по части таких завес англичане навострились — их как раз в это время усиленно внедрял морской министр Черчилль. Но основное совершалось без словесных и дымовых завес…

Однако, читатель, иногда и хитрый негодяй может дать маху. Нет, Штаты уверенно и умело вели дело к такому исходу войны, какой сразу и задумывался. И все же одна деталь очень уж явно обнажила, что военный пожар в Европе вильсоны тушили керосином. Вышло это так…

12 декабря 1916 года Германия заявила о готовности «не медленно приступить к мирным переговорам». Со стороны немцев был тут, конечно, и двусмысленный маневр. Да и как же иначе, если войну ВСЕ вели неправедную, алчную и хищническую. Но Германия действительно была не прочь замириться на приемлемых условиях.

Хотя бои шли все время на французской территории, в Германии все явственней не хватало продовольствия и сырья. Сторонние наблюдатели говорили о «гениально организован ном голоде» — не в смысле его намеренности, а в смысле чет кого распределения скудных пайков.

Итак, Германия — по заявлениям Антанты — «агрессор», предлагала мир. Антанта, если она была искренне против войны, должна была как минимум сразу же поддержать предложение немцев.

Однако мог ли Вильсон (то есть Капитал США) допустить, чтобы война закончилась не тогда, когда это решат за океаном?

И 18 декабря «миротворец» вместо простой поддержки предложения Германии обращается к воюющим державам со своей нотой, желая выступить как посредник.

«Нейтральные» Штаты — в роли международного арбитра?