— Гладиаторы? — ухмыльнулся прохожий.

— Как ты определил? — безо всякого интереса спросил Горн.

— У вас огоньки красные. Раз не знаете самого важного, значит, новенькие. Добро пожаловать в наш прекрасный ад! Я Сонор — гладиатор, как и вы оба. Чего хотите, хорошо поесть или хорошо выпить?

— Выпить! — решил Горн.

— А то и другое нельзя? — не поддержал Хонтеан.

Сонор усмехнулся, разглядывая их с явным удовольствием, почему-то людям всегда доставляет радость почувствовать собственную значимость на фоне тех, кто только угодил в их болото и еще не научился в нем барахтаться.

— Идем, покажу! Я как раз не знал, чем заняться!

Сонор повел их в глубь кольцевой зоны, на одну из оживленных улиц, по которой сновали не только пешеходы, но и двигался наземный транспорт. Там находился двухэтажный бар с видом на дорогу. Не притязательный снаружи и вполне скромный внутри..

— Здесь делают отличную медовуху, — объяснил Сонор.

— Натуральную? — удивился Хонтеан.

— Нет, разумеется! На «Айсберге» все синтетическое. Но на вкус приемлемо, а для мышц и сердца даже полезно…

Бар оказался уютным. Неприхотливую обстановку из черных полимерных столов и стульев украшали грамотно организованное разноцветное освещение и приятная медленная музыка. За стойкой стоял человек-бармен.

— Живой бармен?

Горн вспомнил слова хозяина аналогичного заведения на Таргусе. Сонор заулыбался:

— Здесь все живые, парень, кроме мертвых, конечно! На «Айсберге Судеб» труд людей дешевле труда автоматов… Присаживайтесь, я угощу вас, как старый гладиатор гостей станции!

— Ты называешь себя гладиатором? — спросил Горн.

— А как мне себя называть? — Сонор вздохнул, оглядываясь. — Это только первое впечатление, что «Айсберг» курорт, где можно вкусить экзотики и убраться на все четыре стороны. Дороги отсюда нет, постепенно к этому привыкаешь. Если ты раб — у тебя есть Хозяин, тогда называй себя рабом или нет, все равно рабом и останешься… А кто ваши Хозяева?

— Нортем и Вустер. Сонор присвистнул:

— Одни из самых богатых. — Он подмигнул. — Но не самые злые. Я сейчас…

Гладиатор исчез, а затем вернулся с тремя большими бокалами из прозрачного хрусталя. В бокалах плескался шипучий золотистого цвета напиток. Вслед за Сонором шла молодая девушка с подносом, на котором дымились аппетитные кусочки белого мяса. За ухом официантки пульсировал огонек синего цвета.

— Она тоже рабыня? — хмуро провожая взглядом стройную девичью фигуру, предположил Горн.

— Разумеется, — кивнул Сонор. — Обслуживающий персонал. На «Айсберге» живут люди разных профессий. Кому-то нужно драться, кому-то— кормить и одевать тех, кто дерется, кому-то — ублажать и развлекать и тех, кто дерется, и тех, кто за это платит… На самом деле «Айсберг» — система перекачки денег из одних карманов в другие, и в средствах здесь не гнушаются: поединки крови, игровые клубы, бары, женщины — все, что только может себе представить избалованный разнообразием толстосум… Наше же с вами дело — выжить, сколько будет возможно, а затем уйти с шумом и грохотом! За это и выпьем! За вас, новички!

Сонор осушил свой бокал залпом. Горн пил неторопливо, глядя куда-то в бесконечное дно хрустальной посуды. Напиток казался ему грубым и крепким, но тяжелые мысли все равно не давали прислушаться к вкусовым ощущениям. Хонтеан сделал пару глотков и взялся за мясо, с таким равнодушным видом, словно ни то ни другое не обладало ни вкусом ни запахом и использовалось только для подкрепления организма.

— Не смотри так на эту блондинку, — тоном заговорщика подсказал Горну Сонор. — Здесь есть и получше. Ты, главное, выживи месячишко, заработай деньжат. Я тебе такое местечко выберу, век благодарить будешь!

Горна передернуло от таких слов. Он фантазировал, как помочь этой несчастной выбраться за пределы тюремной станции, и совершенно не думал, стоит или нет завести с ней знакомство.

— Можно еще бокал? — чтобы сменить тему, попросил принц.

— Только теперь за твой счет! — кивнул Сонор. — Он у тебя не пуст?

— Сказали, что полный…

— Отлично!

Сонор вновь отправился к барной стойке.

— Теперь мы рабы? — Горн заглянул в глаза старого отшельника, но в бездонной темноте не прочел ничего, кроме безразличия.

— Мы — это мы, Горн, — как из другого мира утробным голосом отозвался погруженный в мысли монах. — Где бы мы ни были, что бы мы ни делали, мы всюду остаемся наедине с самими собой, а вокруг — ничего, кроме иллюзии нашего же восприятия. Твой мир — твои ощущения, твои мысли — описание твоих ощущений, твои переживания — ошибки в описании твоих ощущений! Не все ли равно, в каком месте Вселенной разбираться с этим хаосом, Горн?

— Не все равно! — горько хмыкнул юноша. — К сожалению, есть иллюзия, а есть правда! Быть свободным или рабом, быть принцем или простолюдином… Между первым и вторым есть большая разница!