Очень интересно звучит — «Мы любознательны, но не любопытны…». Это слова голована. Одна фраза, но как сказана! Мне интересно знать, это получалось у Вас экспромтом, или каждое подобное выражение — это результат раздумий и длительного оттачивания мысли?

Александр Маслов. Москва, Россия — 06.06.00

В подавляющем большинстве случаев это экспромты. «Сконструировать» фразу такого типа, по-моему, невозможно вообще.

Кому из вас двоих с АН лучше (чаще) удавались перлы, подобные «Кадавр жрал», «Он простер указующую руку. В руке был штопор», «Вероятно, в большой степени швед»?

Наталья Райбман. Москва, Россия — 25.05.00

Никогда подобной статистики не велось. Я думаю, примерно фифти-фифти. (Впрочем, ни один из приведенных Вами примеров не кажется мне «перлом» — нормальные рабочие фразы-лошадки.)

Как воспринимает Борис Натанович эволюцию творчества Стругацких от техногенной тематики к тематике социальной? Не является ли данный процесс отражением изменений в советском обществе, сменившем технократическую направленность развития на проведение социально-экономических экспериментов, начиная с 1964 года, что хорошо коррелируется с изменением направленности творчества АБС.

Морозов Юрий. СПб, Россия — 26.05.00

Нет, не является. Просто мы начинали с традиционной научной фантастики, но очень скоро поняли, что НФ настоящей литературой не является и никогда не будет. Потому что литература — это когда в центре повествования человек и его судьба. А НФ («техногенная тематика») — это когда в центре судьба открытий, изобретений и вообще проблематика типа «человек и Вселенная». К изменениям в нашем обществе это прямого отношения не имело. Другое дело, что с самого начала 60-х мы уже понимали, в каком мире мы живем, и уже ненавидели ложь, и презирали начальство, и сочувствовали жертвам сталинизма, но все это скорее имело отношение к изменению нашего мировоззрения, нежели к изменению творческого метода.

У Вас в произведениях именно страшных подробностей нет. Вся атмосфера страха в Ваших произведениях построена на странности, отчужденности, а совсем не детально описанных жутких подробностях.

Ян. Кишинев, Молдова — 24.09.04

Мы очень осторожно относились к «жутким» сценам и «страшным» описаниям и, как правило, старались их не детализировать. Нам всегда казалось (и сейчас мне это кажется), что подлинная сила «страшной» сцены — как раз в недоговоренности, в отсутствии деталей. Как известно, «эмоция — это всегда дефицит информации». Этому простому правилу мы и стремились следовать, оставляя читателю право и возможность додумывать недосказанное. Читательское воображение — замечательная штука. Оно должно работать — это лучше и для читателя, и для читаемой книги.

Почему в Ваших произведениях опущена тема секса? Секс и фантастические произведения — несовместимы?

Дуся. Питер, Россия — 19.07.98

Отчего же? Вполне совместимы. «Золотой осел», например. Просто нас эта проблема никогда не волновала настолько, чтобы заняться ею вплотную. Кроме того, разрабатывать эту тему ВДВОЕМ — согласитесь, есть что-то в этом от пресловутой «групповухи», которая не каждому придется по душе.

Каково Ваше отношение к переводам Ваших книг вообще?

Кирилл Карпельсон. New York, US — 17.01.99

Большинство «проверенных» переводов (по свидетельству знакомых знатоков) неудачно. Переводчики относятся к текстам АБС, как к обыкновенным триллерам-боевикам, и не слишком с ними церемонятся.

Издаются ли сейчас Ваши книги за рубежом?

Настя. Москва, Россия — 19.07.01

Да, конечно. Последние лет десять выходит примерно по 5–7 разных изданий в год, — в самых разных странах, как правило, в ФРГ, Польше, Испании, Португалии, Чехии. (Для сравнения — в 80-х выходило по 25–30 повестей в год — интерес к русской литературе сейчас повсеместно упал.)

Считаете ли Вы, что переводы Ваших книг на другие языки могут передать смысл Ваших произведений?

Starley — 15.03.03

Смысл — могут. Дух — с трудом. Стиль — почти наверняка нет.

Какими языками владеете Вы и какими владел Аркадий Натанович?

Dan. Lviv, Ukraine — 17.12.01

Я кое-как читаю по-английски и умею разобраться в немецкой и французской филателистической литературе. АН свободно читал по-английски (говорил — неважно, но все понимал) и был (по мнению знатоков) очень хорошим переводчиком с японского.

Делали ли Вы когда-нибудь переводы Ваших собственных произведений? Если да — то какие впечатления от процесса, если нет — то приходила ли в голову такая идея.

Natalia. New Orleans, USA — 19.12.01

Это было нам не по зубам. Даже АН, весьма недурно знавший английский и японский, никогда не осмеливался высказать такую идею. А уж БН, с его «английский со словарем»… Нет, это было нам решительно не по зубам.

Вы упоминали в интервью, что кое-как читаете по-английски (АН же читал свободно). Тогда как же Вам удалось удовлетворить требованиям легендарной советской школы перевода при работе над «Днем триффидов» и «Саргассами в космосе»? Или технический аспект «знания языка» для художественных переводов не столь важен?