Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль — 14.05.01

Глубочайшее заблуждение! Деньги — это мелочь в сравнении со Славой, Властью, Гордостью собой, Стремлением к совершенству, удовлетворением любопытства и прочими суперстимулами человеческой деятельности.

А все друзья пытаются убедить меня в обратном.

Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль — 14.05.01

Ваши друзья абсолютно не правы. Деньги вообще не способны быть самоцелью. Сами по себе они бесполезны и даже иногда вредны. «Деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать», — вот самый верный принцип отношения к презренному металлу. Все самое ценное, что есть у человека — здоровье, любовь, творческие успехи, дружба — совершенно невозможно приобрести за деньги. Ни за какие. За деньги можно получить только эрзацы всего этого. Недаром Ремарк сказал: «Все, что можно приобрести за деньги, обходится дешево».

Но в то же время я уверен, что Лукьяненко и др. молодые писатели не в последнюю очередь думают о доходах, начиная писать очередной роман.

Гольдман Андрей. Хайфа, Израиль — 14.05.01

Ну, жизнь есть жизнь. Приличная квартира, обеспеченное существование, материальная независимость… О деньгах приходится думать — особенно, если у тебя семья, за которую ты несешь всю полноту ответственности. Да и вообще, «думать о деньгах не в последнюю очередь» — ничего плохого в этом нет. Плохо, если человек думает о деньгах в ПЕРВУЮ очередь.

Меня зацепило Ваше высказывание: «Творчество — это всегда насилие над обезьяной, которая живет внутри каждого из нас». Разве? Всегда ли? Не могли бы Вы немножко развить эту тему?

Тигран Закоян. Москва, Россия — 08.03.02

Обезьяна не хочет работать вообще. В том числе — и творить. Обезьяна желает сидеть в удобном кресле, положив вытянутые ноги на ближайшую табуретку, и тянуть (из бутылки) пивко, бездумно глядя в мерцающий экран, где происходит «чего-то необременительно забавного». Это — естественное для обезьяны — желание надобно преодолевать каждый раз, когда садишься (вообще берешься) за работу.

В Вашем интервью Вы неоднократно поминали «внутреннюю обезьяну» примерно в таком контексте: «бороться с ней надо — она за пиво и телевизор, а ты ее по сусалам…» Как во всякой борьбе будут победители и побежденные. Может, дело как-нибудь миром решить? Все-таки своя обезьяна-то!

Ведь как всякое животное, обезьяна опасна, когда загонишь ее в угол (где она клыки будет щерить). Так может лучше не бороться, а разрешить-таки ей себя проявлять? Только вот где остановиться?

Михаил Орлов. Москва, Россия — 22.03.03

Помнится, я предлагал не только «бороться» с обезьяной, но еще и пытаться «уговорить ее». Или выдрессировать. В общем, обойтись миром. Важно, на мой взгляд, с нею совладать, а уж как именно это получится — вопрос второстепенный.

Как определить, находится ли человек на своем месте, своим ли занимается делом? Тогда ли это, когда работа доставляет ему искреннее удовольствие, или когда, в том или ином смысле, у него получается, есть видимые результаты труда, или, используя Ваш образ, «обезьяну» внутри себя не приходится принуждать к работе? Или только тогда, когда перестаешь задаваться этим вопросом?

Аня Кельберт. Cambridge, UK — 22.04.02

Если работа результативна, значит, человек на своем месте. (В этом случае, кстати, он, как правило, доволен и работой, и собой.) Каким же именно образом получен результат — мучительным насилием над собой, или легко, играючи (Моцарт), или планомерными, рассчитанными действиями (Сальери) — это уже неважно.

Герои не рождаются в пустоте — героев порождает среда. Чем жестче среда, тем сильнее герои. Стремясь к «идеальному» обществу, не убиваем ли мы такую среду? Не создаем ли мы некий парниковый эффект? Нет ли тут, по-Вашему, некоего диалектического противоречия?

Александр. СПб, Россия — 08.11.02

Если под героем понимать человека, рискующего своей жизнью или здоровьем ради других людей, то в правильно организованном обществе число таких героев должно быть близко к нулю. Ибо такого рода героизм есть ВСЕГДА следствие каких-то сбоев, неправильностей, ошибок организации общества. Если же под героизмом понимать «преодоление себя» вообще, то это — на века. У человека разумного всегда будут причины и поводы побеждать в себе «семь смертных» грехов, и часто, слишком часто делать ему это придется ценой усилий, воистину героических. Почему так редки случаи излечения от наркомании и алкоголизма? Да потому, что герой — это большая редкость.

Что для вас мужской поступок?

Ирина Иванова. Москва, Россия — 10.03.03

Всякий поступок, совершаемый вопреки страху и душевной лени в соответствии с понятиями чести, совести и достоинства.

Хочется ведь относить себя к определенной элите — профессиональной, интеллектуальной, Бог знает еще к какой, но хочется. Иными словами, хочется быть «лучше других», и тут-то и начинаются сомнения! Самое главное (чему, собственно, и посвящен ПП) это — где та тонкая черта между, скажем так, гордостью и чванливостью, где граница между Заратустрой и Эйнштейном (или Николасом)? Есть ведь какой-то оптимум, и я горячо надеялся, что Вы для себя смогли его сформулировать.