Как Вы придумали «Второе нашествие марсиан»? Очень уж необычно! Во всех остальных повестях гораздо резче видна точка зрения авторов… А здесь необычная терпимость…

Максим Поляков. Москва, Россия — 18.01.02

Вы правильно подметили неопределенность авторской позиции в этой повести. Мы и сами не понимали (а я — до сих пор не понимаю), кто там прав: «здравомыслящий» учитель астрономии на пенсии или его зять, либерал и радикал. Существует ли такое понятие, как достоинство землянина? Не знаю. А следовательно, не знаю, правильно ли поступили герои нашей повести, продав право первородства за чечевичную похлебку.

А все-таки, к кому Вы ближе были, когда писали «Второе нашествие…», к Харону или к Аполлону? Или Ваши с братом мнения разделялись? И к кому Вы ближе сейчас?

Антон Шаповалюк. Москва, Россия — 22.10.02

Мы, разумеется, были ближе к Харону. (Я и сейчас к нему ближе.) Однако, аргументация Аполлона (аргументация подавляющего большинства, между прочим!) неопровержима. В этом-то и проблема.

Ваша повесть «Второе нашествие марсиан» заканчивается речью Аполлона, на которую Харон не смог ответить. Он только сказал, что у него нет слов, но он постарается их найти. Думается, слов не было не только у Харона, но и у авторов. С тех пор прошло 30 с лишним лет. Нашли Вы за это время какие-то слова? Смогли бы Вы сейчас сказать за Харона что-то новое?

Михайлов. Кишинев, Молдавия — 22.03.00

Увы, нет! Сейчас мне еще труднее возражать Аполлону, чем 30 лет назад. Старик видел суть, в этом ему не откажешь!

Какова, по Вашему мнению, судьба людей в повести «Второе нашествие марсиан». Превратятся ли они в дойных коров или же не всё так печально?

Полуянов Юрий. Тюмень, Россия — 02.12.01

По-моему, они там УЖЕ превратились. А вот печально ли это — вопрос! Я уже писал когда-то, что для авторов так и осталось загадкой: кто прав в споре — мятежник Харон или его здравомыслящий тесть? Или иными словами: всегда ли право большинство и как отличать случаи, когда оно, все-таки, не право?

Чем объясняется, что во «Втором нашествии…» Вы использовали не придуманную систему имен, а готовую — от греческих (или римских) богов? Боги, низвергнутые на землю? Или по контрасту — имена божьи, а характеры обывательские?

Мельников Станислав. Ташкент, Узбекистан — 22.03.03

Конечно же, нас привлек именно контраст. Нам показалось, что это забавно, когда именем бога солнца и красоты назван заурядный учитель астрономии, заскорузло-здравомыслящий пенсионер.

Недавно я прочел «Скучную историю» Чехова, и она мне очень напомнила ВНМ. Старый человек, которого просто по-человечески жалко. Правда, проблематика разная, но герои, по-моему, похожи. Как Вы думаете?

Максим Вашкевич. Минск, Белоруссия — 20.11.03

Думаю, это не случайно. Мы с АН очень любили этот рассказ Чехова, особенно АН. Наверное, не обошлось без (скрытого) влияния.

ВНМ не пользуется особенной любовью читателей. Как Вам кажется, с чем это связано?

Александр Староверов. Пермь, Россия — 01.04.05

Вероятно, во ВНМ массовому читателю не хватает острого сюжета и приключений тела. Не знаю, правильно ли это объяснение, но оно напрашивается.

Я всегда поражался Вашим умением давать названия произведениям. Попали в яблочко и в ГЛ. Я так понимаю, что ЛЕБЕДИ — это взрослая часть населения (Банев, мокрецы и др.), а ГАДКИЕ — их характеристика, которая исходит из контраста.

Павел. Москва, Россия — 16.02.00

Мы сами считали, что «гадкие лебеди» — это именно мокрецы, люди будущего, изуродованные нашим с вами настоящим.

Откуда появляются такие странные имена героев Ваших произведений (Бол-Кунац, Зурзманзор)? Связаны ли они как-нибудь с внутренним миром героев?

Павел. Москва, Россия — 16.12.99

Все эти имена изобретены были в свое Время моим шестилетним сынишкой (ой же — автор бессмертного стихотворения «Стояли звери около двери…»). У него, помнится, был написан роман (страницы на три) про некоего Росшепера и его «заметчиков» (которые всё, сами понимаете, замечали). Так вот, Бол-Кунац, Зурзмансор и Валерьянс (и еще несколько человек, которых я теперь уже запамятовал) и были этими самыми заметчиками. Имена эти нам с АН очень понравились, и мы их вставили в ГЛ, где они (по-моему, оказались вполне на месте.

Был ли у Банева какой-нибудь прототип?

Вашкевич Максим. Минск, Белоруссия — 11.02.04

Банев — «сборная солянка» прототипов. Там и Окуджава, и Высоцкий, и сами братья Стругацкие — все помаленьку понамешаны. В целом получился довольно характерный тип диссидента-шестидесятника.

Случайно ли имя Голем — оно не подходит умному врачу (голем в играх — тупое искусственное полуживое создание)?

Андрианов Олег. Москва, Россия — 17.06.00