Шрифт:
Сталин вынужден был в приказном порядке наставлять свой малообразованный генералитет, учить тому, что он должен знать как «Отче наш». Об их же безопасности беспокоился, в Кремле сидя.
А вот этот приказ — тоже пример жестокости? Или справедливости?
«Командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации тов. Новикову
Приказываю:
1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.
2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.
3. Исполнение донести.
Народный комиссар обороны И. Сталин26 мая 1943 г.»Так отреагировал Верховный главнокомандующий на сообщение Берии о пьяных выходках своего младшего сына. Общеизвестна фраза Сталина о старшем сыне Якове, попавшем в немецкий плен в районе Лиозно Витебской области. Его, как помнят читатели, предлагалось обменять на Паулюса.
Приведенные выше примеры — лишь небольшая частица иллюстраций к неисследованной до сих пор теме, затрагивающей взаимоотношения Сталина и его полководцев. Но и этих разрозненных эпизодов вполне достаточно, чтобы понять: на фоне жестких мер, суровости и непреклонности даже в отношении собственных сыновей, история смещения Кулика выглядит не такой уж необъяснимой и бесчеловечной. Жестокое время многократно ужесточало нравы, делало врагами недавних друзей, вынуждало забывать все доброе, что связывало их в прошлом. И Кулик, как видим, не был исключением. Неудачи на фронтах заставляли Сталина прибегать к самым экстраординарным мерам. На карту было поставлено существование великой державы. Что значили по сравнению с этой гигантской катастрофой судьбы и жизни отдельных людей, пускай даже и лично знакомых Верховному?
Впрочем, вскоре Сталин дал шанс Кулику. В марте 1942 года, через месяц после смещения со всех постов и лишения маршальского звания, Кулик, ожидавший самого худшего, неожиданно узнает, что ему присвоено звание генерал-майора. Это был неплохой знак: угроза полного забвения отодвинулась. Новоиспеченный однозвездный генерал воспрянул духом, ожидая хоть какого-нибудь назначения. Оставаться не у дел он уже не мог. Всю жизнь находился при высоких должностях, в центре внимания — и вдруг пустота, вакуум. Никто не заходит, не звонит. Прежние многочисленные друзья отвернулись.
Интуиция не подвела бывшего маршала. Правда, ждать пришлось довольно долго: только в апреле сорок третьего Сталин приказал произведенному уже в генерал-лейтенанты Кулику вступить в командование 4-й гвардейской армией. Приказ был отдан через Наркомат обороны, лично встретиться со старым знакомцем Иосиф Виссарионович не пожелал.
Бывшему маршалу катастрофически не везло — на посту командующего этой армией он пробыл не более полугода. Скупая запись в послужном списке: назначен в апреле 1943 года, снят в октябре того же года. Что стоит за этой строкой, остается только догадываться. Однозначного ответа нет. Я расспрашивал некоторых оставшихся в живых ветеранов этой армии, близких к штабной верхушке. Одни говорят: командующий оказался не на высоте. Другие объясняют интригами и кознями, шедшими чуть ли не из самой Москвы, от прежних сослуживцев Григория Ивановича.
Сегодня трудно установить истину. Одно бесспорно: до конца 1943 года Кулик снова оставался не у дел. Вероятно, окончательно разуверившись в военных способностях бывшего маршала, Сталин решил не поручать ему больше никаких боевых операций.
На этот раз Верховный поступил по-божески. Старого артиллериста ждало новое назначение. В январе 1944 года Сталин распорядился назначить его заместителем начальника Главного управления формирования и укомплектования войск. Там, мол, он может использовать свой опыт, принести пользу. А на фронт посылать его больше нельзя.
В Главупраформе Кулик пробыл до весны 1945 года. 12 апреля он был снят с формулировкой: «За бездеятельность». В том же месяце его снова понизили в воинском звании — из генерал-лейтенанта перевели в генерал-майоры — и исключили из партии.
За что?
Узелок 2 (продолжение) Бей своих, чтоб чужие боялись!
Увы, и в этом случае причина несчастий Кулика довольно банальна — доносы. В последние годы жизни они сыпались на него, как осенние листья в ненастную погоду.
Понимал ли он, что каждый разговор, неосторожно, в запальчивости произнесенная фраза немедленно фиксировались десятками доброхотов? Своеобразие ситуации заключалось и в том, что Кулик, привыкший к общению в высших сферах государственной и военной власти, нередко забывал, что его собеседники — совсем другого круга, а потому высказывания бывшего маршала, вполне терпимые в прежней среде с ее категориями и масштабами, вызывали у новых слушателей чувство страха и подозрительности. Нередко это относилось даже к лицам, облеченным большими полномочиями.
Передо мною записка председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Н. М. Шверника от 25 мая 1956 года, адресованная ЦК КПСС. Опускаю биографические данные Кулика, облеченные в сухие канцелярские фразы. Цитирую самое главное в этом документе.
«18 апреля 1945 г. Кулик был вызван в КПК Шкирятовым, и ему было предъявлено основное обвинение в том, что он ведет с отдельными лицами недостойные члена партии разговоры, заключающиеся в восхвалении офицерского состава царской армии, плохом политическом воспитании советских офицеров, неправильной расстановке кадров высшего состава армии».