Отсюда и отрицание понятия профессионализма, которое преследует нас в «младые лета». Дело в том, что всякий входящий во взрослый мир (так и хочется добавить «и входящий отнюдь не бесплатно») чувствует себя в некотором роде иммигрантом. Ему нужно все и сразу: профессия, репутация, доход, родная душа, призвание и признание. Но все это «богайство», как и профессионализм, нарабатывается постепенно, а не проливается с небес золотым дождем. Достаточно взглянуть здраво — и ты это поймешь, всего-навсего перечислив по списку свои самые насущные потребности. Согласись: их столько, и они такие важные, что ты не станешь жертвовать ни одной из них. Но воплотить все в один момент — задача нереальная. Итак, придется выбирать, что важнее, что станет целью, а что — средством. Как правило, в России для женщин особенно актуальна неприятная антитеза «семья или работа», а для мужчин — «деньги или призвание». К счастью, сегодня стандартные «предложения» несколько разнообразят новые комбинации — «семья или призвание», «деньги или работа» и т. п.

Вообще, одна из самых серьезных проблем в жизни каждого человека — сделать верный выбор и цели, и средств ее достижения. Это уже не просто задача, но самый настоящий залог счастья. Увы, чтобы правильно разложить свое «имущество» — интеллектуальное и материальное — на две кучки, на цели и средства, нужно хорошо знать себя и иметь адекватное представление о мире вокруг. Откуда подобная информация у совсем молодого человека, который еще не вполне сформировался, еще растет и развивается как личность, а также не слишком хорошо знает действительность, подменяя многие реалии фантазиями и мифами? Разумеется, взяться жизненному опыту неоткуда, а горячая кровь кипит, а молодой задор своего требует… Одному черту известно, куда их заносит, горячих-задорных, с таким коктейлем в жилах.

Слава богу, поколения патологических суицидоопасных романтиков со склонностью к истерии понемногу уходят в прошлое. Хотя еще встречаются… Престарелые эротоманки а-ля Маргарита Львовна из фильма «Весна», ищущие того, кому окажется нужна их страсть, а не жилплощадь; вышедшие в тираж покорители целины и строители заводов-гигантов в безводных, безлюдных и бездорожных медвежьих углах; неутомимые и невыносимые бабульки-воительницы, амазонки племен ДОСААФ и Осовиахим; стихотворцы обоих полов, регулярно производящие на свет эклектические детища в стиле борзописцев серебряного века (были, были и тогда борзописцы, они были, есть и будут всегда) с непременным «И казалось, кто-то черный, ледяной прильнул к окну. Я ответила задорно: «А теперь пойду…» — мало ли, сколько их и каковы они. Дело не в них, отживающих носителях незыблемых устоев и непреложных идеалов, а в молодом поколении.

Ведь среди молодежи таких «пострелов», кому хочется везде поспеть и побыстрее «отделаться» от тяжелых и долгих трудов на ниве реальной жизни — их-то как раз меньше не станет. Никогда. Потому что непреодолимое искушение повысить свой социальный и моральный статус с помощью подвига или… преступления — это явление, закономерное для людей с инфантильным складом ума. Но если с возрастом некоторые умнеют, понимают, что, положив свой собственный живот на какой-нибудь алтарь, и сам ничего не выиграешь, и алтарь не улучшишь, разве что пыль смахнешь — то довольно много народу так и проводит золотое свое времечко в поисках почвы для самопожертвования. Глядишь, подвиг принесет славу, тем более, что слава у нас в России — своего рода символ абсолютной реализованности: «Меня знают, следовательно, я существую». Представление о том, что успех бывает разного ранга, а главное, что успех не бывает один и на всю жизнь — этот опыт приходит после того, как жизнь в славе становится обыденным делом. Когда в снах знаменитости поселяется чудовище по имени Рейтинг. Причем с ним не бороться надо, а сотрудничать. Его надо кормить и ублажать — не то сожрет. Или издохнет, что гораздо хуже.

Словом, покоя молодым не дают две страшные и увлекательные сказочки — про то, как некто «сел, задумался, открыл» и про то, как «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Поддерживают обе легенды исторические байки разной степени недостоверности. Подростки еще в школьные годы слышат сказочки про кошмарный сон Менделеева с участием периодической таблицы, про экстравагантные банные процедуры Архимеда, про яблоко, набившее Ньютону шишку и перевернувшее существующее мировоззрение, про Джоан Роллинг, которой на булочку к капуччино денег не хватило, и оттого она вдруг села и написала «Гарри Поттера».

А то, что каждый из отцов-первооткрывателей сначала вдоволь перышком поскрипел, пытаясь выстроить стройную, логически обоснованную систему аргументов для своей теории — незатейливо опускается. И даже Джоан Роллинг несколько лет по семи ящикам раскладывала материалы, постепенно формируя упоительный мир Хогвартса и окружающее его «волшебное» измерение. Хотя некоторым особо безбашенным «фанам» Гарри Поттера и кажется, что автор никакой на деле не автор, а просто везунок, которому довелось лично побывать в этом самом магическом измерении. Пришел, увидел, описал. Как такому увлеченному, пылкому и довольно дезориентированному юнцу объяснишь: над правдой жизни или над фантазией надо всерьез поработать, в голом виде она никого не заинтересует! Описываешь ты радужные миры с эльфами-гоблинами, или серую действительность за окошком, или систематизируешь факты для научной теории — «детальная опись» реалий первый, но далеко не последний этап. Если обойтись одной только фиксацией «бытовухи», даже на исторические хроники или на мемуары материала не хватит. Потому что лучшие образцы этого жанра — те, в которых события осмысливаются, а не просто излагаются.

Надо признать: в XX столетии родилось превеликое множество «эссеистических» форм в искусстве и в науке. То, что называется «взгляд и нечто». Ни начала, ни конца, ни середины, ни мысли — поток сознания, в котором на спине, точно дохлый кит, плавает непомерно раздувшееся самоупоение. Видимо, это результат некоего серьезного заблуждения, связанного со всплеском инфантилизма в сознании масс: вместо работы, которая рождает, развивает, пересоздает и совершенствует идею, у инфантила в воображении возникает некий творческий акт, моментальный и судьбоносный. И я могу в затылке почесать, и у меня получится. Главное — оказаться в нужное время в нужном месте.

Страх перед «предварительным и заключительным этапом» — вот главная беда инфантильного мировосприятия. «Пылкий юнец» действительно заинтересован в результате творческого акта, но он, к сожалению, не заинтересован, собственно, в профессии, в процессе творчества — а именно они-то и интересуют профессионала больше, чем предполагаемый успех, дивиденды и прочие «позитивные последствия» проделанной работы. Для специалиста профит — дополнение. Да, отличное, желанное, нередко долгожданное — но все-таки только дополнение к тому удовлетворению, которое приносит (время от времени) любимая работа.