Сейчас Кайзер Германской империи совершал утренний моцион перед долгим сидением в зале Военного Совета на совещании, которое обещало быть трудным. Вчера на твёрдые постулаты Вильгельма о необходимой и скорой войне Франц Фердинанд фактически не дал прямого ответа. Сегодня такой ответ следовало у него получить, поскольку год тому назад наследник, несмотря на сопротивление престарелого императора, стал играть значительную роль в решении всех государственных вопросов, особенно в военной области. Франц Фердинанд впервые получил тогда в своё распоряжение военную канцелярию, стал генеральным инспектором вооружённых сил Австро-Венгрии и сумел расставить на многие ключевые посты в армии своих людей.

Вильгельм хорошо знал, что наследник престола Австро-Венгрии обладал сильной волей, авторитарным характером, проявлял решительность и непреклонность в отстаивании своего мнения и обладал взрывчатым темпераментом. Поэтому он решил изменить тактику и, вместо грубого напора, применить лесть и мягкие уговоры. Вильгельм был большим мастером лести. Льстивостью он несколько раз доводил своего кузена Николая Второго до того, что тот принимал скороспелые решения, от которых ему приходилось потом отказываться.

Теперь он решил тем же методом подействовать на упрямого д'Эсте и изменить его точку зрения на участие Дунайской монархии в предстоящей войне…

Ровно в девять утра в зал Военного Совета проследовал высокий и прямой, хотя и несколько погрузневший в свои пятьдесят лет эрцгерцог Франц Фердинанд. Его красивое лицо украшали почти такие же, как у Вильгельма, стреловидные усы, но голова, благородно посаженная на широкие плечи, украшенные золотыми эполетами, была посеребрена сединой.

Германский император появился мгновение спустя. В отличие от д'Эсте, Вильгельм, тоже рано поседевший, подкрашивал в тёмно-рыжий цвет свою шевелюру. Тёмно-красная венгерка ладно облегала довольно грузную фигуру Кайзера. Сухая и скрюченная левая рука была укрыта ментиком, одетым на опаш.

– Ваше высочество, – начал первым, как гость, Вильгельм, – я хотел бы ещё раз подчеркнуть то, о чём просил в моих письмах вам, – соблюсти полную конфиденциальность содержания наших переговоров и разрешить прессе сообщить только о моём страстном желании повидать вас с герцогиней Гогенберг и осмотреть коллекцию роз в Конопиште… Я хочу к этому ещё добавить, что давно мечтал также ознакомиться с вашей коллекцией старинного оружия… Газетчики могут вполне справедливо написать, что я в восторге от выдающихся экспонатов из вашего арсенала… – дополнил своё вступление с галантной улыбкой император.

Суровое лицо Франца Фердинанда смягчилось от этого незатейливого комплимента. Он с довольной улыбкой поблагодарил гостя за его приезд в Чехию, где, видимо, император Германии ещё не бывал…

Его высочество перестал улыбаться, когда Вильгельм приступил к делу.

– Над всем германским миром, над священной Валгаллой, собираются грозные тучи войны, – патетически начал Кайзер свою речь. – И мы совместно должны определить спасительный момент, когда сможем метнуть молот Тора в эти чёрные тучи! Чем раньше мы это сделаем, тем полезнее будет для нас. Мы не можем далее отступать перед славянскими притязаниями – будь то в Сербии или Черногории, в Турции или на морях… Генеральный штаб ещё месяц тому назад доложил мне, что англичане начали с русскими военно-морские переговоры… Мой начальник Генштаба Гельмут фон Мольтке в связи с этим указал: «Начиная с этого момента любая отсрочка будет уменьшать наши шансы на успех». Мольтке прав, ибо Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через три-четыре года, по всем компетентным предположениям, Россия будет уже боеспособна. Тогда она задавит количеством своих солдат; её Балтийский и Черноморский флоты, стратегические железные дороги будут достроены. Наша же группа между тем всё более слабеет…

Вильгельм ласково посмотрел на Франца Фердинанда. Но тот сидел с выражением холодной вежливости на лице, его не задел даже прямой намёк Кайзера на беспорядки в Дунайской монархии, от которых и слабела германская группа.

– Россия сейчас в таком положении, – приспосабливаясь к эрцгерцогу, льстиво вымолвил Кайзер, – когда она безусловно пойдёт на все уступки Австрии и даже голоса не возвысит в поддержку наглых сербов, как это было из-за её слабости во время двух Балканских войн… Нужно использовать момент и как можно скорее начать соединённое давление на Сербию…

Зная, что эрцгерцог не желает прямого военного столкновения с Россией и склоняется даже к заключению с ней монархического союза, которым можно было бы держать в узде все социалистические и радикальные поползновения в империях, Вильгельм решил воздействовать на наследника австро-венгерского престола, подстрекая его против слабой Сербии. Он был уверен в истеричной сентиментальности русского общественного мнения в отношении балканских славян и всегдашней готовности правителей России лить кровь своих солдат для достижения целей балканских князьков и считал, что война обязательно возгорится, если Австро-Венгрия начнёт какие-либо провокации против Сербии.

Эрцгерцог сидел так, словно был глух и нем. Император усилил своё давление:

– Нам необходимо как можно скорее создать какой-либо предлог для предъявления такого ультиматума Сербии, какой она не смогла бы принять… Мы вас поддержим всей мощью Германской империи… Россия отступится, как это было всё время в нашем столетии… Вы сможете раздавить Сербию как орех!..

Фердинанд вдруг заговорил. Его голос был печален:

– Я согласен с вашим величеством, что Сербия ведёт себя вызывающе… Но я полагаю преждевременным разрушать существующие предпосылки духовного объединения трёх истинных монархий Европы в наше неспокойное время, когда появилось так много партий, желающих подорвать принцип легитимизма…