Скотоводство (отгонное и кочевое) и всадничество — два основных фактора, делающих материальную и духовную культуру степных государств необычайно сходными и в ряде случаев по-существу тождественными.

Единство в быту, одежде и сбруе, в оружии и способах ведения войны, бродящие по степям общие былины и сказки, общие имена и общие эпические герои позволяют нам переносить наблюдения, сделанные на материалах одного каганата, на все остальные. В будущем это несомненно поможет не только исследовать с максимальной полнотой их культуру, но и дополнить или понять недостающие звенья в их истории.

Современное состояние источников позволяет говорить о том, что в период образования и расцвета каганатов (в VI-—X вв.) в степях кочевало огромное количество племенных объединений, сплачивавшихся под влиянием обстоятельств в этнические общности различной прочности и устойчивости. Следует помнить, что большинство этих общностей находилось в прямой зависимости от одного из каганатов, однако случалось, что внутри каганата или рядом с ним созревало новое объединение, которое в свою очередь и в свое время образовывало сначала военизированный союз племен, а затем — государство и народ.

Рассмотрим три конкретных примера. Все три государства характеризуются известным сходством исторических судеб при вполне естественных различиях исторических условий.

I. В IV в. последнее крупное ираноязычное объединение — аланы были разбиты гуннами. С этого времени хозяевами степей на многие столетия стали тюркоязычные племена и общности. Однако аланы, как и любое иное население в аналогичной ситуации, не исчезли с лица земли. Они приняли самое активное участие в гуннском движении на запад [206] . Значительная их часть отошла к Кавказским горам и там в тесном контакте с местными кавказскими племенами создала культуру, ставшую одним из важнейших компонентов культуры Хазарского каганата.

Население, создающее культуру, должно владеть ремеслами, а это значит, оно стало уже оседлым или полуоседлым. Действительно, в предгорьях вести кочевой образ жизни было невозможно. Скотоводство у алан было отгонным (па альпийских лугах). Параллельно развивались разнообразные ремесла, особенно керамическое и ювелирное [207] . Великолепные произведения гончаров (лощеная посуда), женские украшения, амулеты и мужские поясные наборы с характерным орнаментом придали своеобразие не только культуре собственно алан, но и культуре всех восточноевропейских кочевых народов I тысячелетия н. э., быстро внедривших эти предметы широкого обихода в свой быт.

Уже один только факт развития товарного производства говорит о развитом социальном строе раннесредневе-ковых алан. У них были все условия для создания государства. Однако в соседстве с мощным Хазарским каганатом образование самостоятельного государства было невозможно. Зато аланы внутри своей в целом довольно ограниченной территории быстро начали сплачиваться в единый народ. Во всяком случае к моменту образования аланского государства (к середине X в.) кавказские аланы были уже не общностью, а народом. В X в. в Алании были города, своя аристократия и князь [208] . Молодое государство вело собственную международную политику, князья заключали союзы с могущественной Византией. Для поддержания постоянного мира с нею и для противопоставления себя хазарам-иудеям, печенегам-язычникам, арабам-мусульманам аланы приняли христианство.

Мы знаем, что большое количество алан в середине VIII в., спасаясь от арабских погромов, переселилось (или откочевало?) в верховья Северского Донца, Оскола и Дона [209] . Ко времени переселения аланы были уже народом со сложившимися традициями, обычаями, культурой. Все свои этнографические признаки они перенесли в верхнее Подонье. Однако в Подонье началось смешение их с другими этническими группами, входившими в Хазарский каганат — в первую очередь с древними болгарами (праболгарами), кочевавшими в Нижем Подонье и Приазовье и постепенно в то же столетие продвигавшихся в более северные районы степи. Донские аланы как самостоятельная этническая группа внутри хазарского объединения не упоминаются в источниках. Не исключено, что даже язык этих алан стал со временем тюркским. Об этом свидетельствуют тюркские рунические надписи на стенах Маяцкого городища, расположённого в области распространения типичных аланских памятников и, судя по керамике и погребальному обряду, относящемуся в основном к кругу аланских древностей [210] . Таким образом, значительная часть алан приняла участие в хазарском этногенезе, войдя вместе с болгарами, самими хазарами, несколькими угорскими и тюркскими племенами и ордами в хазарскую этническую общность.

II. В середине VII в. хазары разбили приазовское объединение государственного типа — Великую Болгарию. Старший хан Батбай подчинился власти хазар и, слегла потеснившись в Приазовье и заняв новые земли по Дону, остался в восточноевропейских степях по существу полноправным правителем. Брат Батбая — хан Ас-парух со своей ордой, не пожелав покориться власти хазар, откочевал па Запад и остановился в удобных для пастбищного скотоводства землях на южном берегу Дуная.

В Подунавье именно он со своей военизированной ордой возглавил новое государственное объединение — Дунайскую Болгарию. В отличие от одновременно с ней образовавшихся каганатов Дунайская Болгария включила в свой состав племена самых различных этнических и языковых общностей: потомков местных фракийцев и славян, появившихся в этих районах всего на 50—70 лет раньше болгар [211] . Несмотря на это при первых болгарских ханах дунайское государство болгар весьма напоминало обычное полукочевое государство. Во главе его стоял кочующий вместе со своим родом и родовой кочевнической аристократией хан (как в Хазарском каганате). У хана была зимняя резиденция в центре его домена. Этим центром служила ставка, впоследствии превратившаяся в первую столицу государства — Плиску.

Болгары, попавшие в Подунавье, кочевали довольно длительное время — почти полтора столетия и поэтому не оставили нам от того времени заметных материальных следов своего пребывания на этих землях. Земледельческую основу государства создавали славяне и местные племена. Этим они несомненно задержали оседание болгар, так же как среднеазиатские оазисные земледельческие государства, подчинившись тюркам, задержали переход последних к оседлости, к строительству собственных городов и поселений.

Тем не менее именно под воздействием своих сограждан и болгары постепенно начали переходить к земледелию — к X в. в государстве уже не было кочевников. Надо думать, что к этому же времени разноэтничная общпость слилась в единый народ. Некоторое время болгары пытались, видимо, утвердить свой язык в качестве государственного. Они принесли с собой и руническое письмо [212] . Однако наиболее экономически сильное славянское ядро государства победило — болгары начали активно усваивать славянский язык. В середине IX в. была принята новая письменность, ничего общего не имеющая с тюркскими рунами,— славянская кириллица [213] .