— Это не дьявол, — сказал вслух епископ Ангулемский. — А если и дьявол, то не прямо.

— Конечно не дьявол! — кажется, Ренье потихоньку приходит в себя. — Командующий…

— Помолчи.

Это не дьявол. Это оружие — человеческое или колдовское, но просто оружие. Оно действует только в каких-то границах и не разбирает своих и чужих, вот поэтому Марку было нужно, чтобы как можно больше солдат противника оказалось в долине к определенному времени… внутри черты… а его собственные люди — по возможности, вовне. И он был связан сроком, иначе просто подождал бы, пока вильгельмиане сами втянутся (если они, конечно, двигались в долину, а не просто случайно проходили мимо всеми тремя армиями), не стал бы зря губить своих…

Но тогда выходит, что тем вечером правы были разведчики и беглецы, а не Ренье, потому что большая часть войск противника в тот момент находилась в ночном переходе от Рагоне… и в разных местах. Что же он тогда видел и чему не удивился Марк? И почему разведчики, докладывавшие после того, как Ренье увидел огни на холмах, никого не нашли, и почему никто из местных жителей ни слова им не сказал? Ночной переход — это не так уж и далеко, а армия не нож, в кармане не унесешь — тем более, что о первой все исправно доложили… Ну, допустим, заговор, но заговор с участием всех жителей на лье и лье вокруг?

— А как держался генерал?

— Он был злой, — быстро, будто заранее готовился, ответил Ренье. — Как обычно по утрам… это ночь, но он был злой как утром. Как если бы его на рассвете разбудили — убьет и не вспомнит, кого и за что. Наверное, все поэтому так быстро успокоились. Видно было, что он не о еретиках думает, а о том, что опять не спать. А с еретиками уже все, как нету их. Нужно только встать утром, пойти и убить их всех к… убить их. Решенное дело. Он ведь притворяться не умеет… значит, что-то в запасе есть. Все и успокоились, кроме ди Кастильоне.

Эта часть по странностям своим, пожалуй, перебивала все прочие.

— Повтори мне еще раз все, что видел и слышал.

— Я стоял снаружи. Командующий дал мне пакет и велел ехать к д'Амбли. Я седлал коня…

Медленно седлал, — мысленно поправил племянника канцлер, уезжать не хотел, и надеялся услышать еще что-нибудь, что позволит остаться.

— Я стоял близко, а полог палатки слегка откинули, так что было видно. Граф де ла Валле хотел выйти, а ди Кастильоне загородил дорогу. Он говорил громко, а де ла Валле — очень тихо, его, наверное, даже внутри не слышали.

Ди Кастильоне и громко? Да, для такого события потребуется не менее четырех вражеских армий в одном месте. Обычно романец спокоен как пруд в ясную погоду.

— Ди Кастильоне спросил «Вы хорошо все обдумали?» — командующий что-то сказал, резкое, так что ди Кастильоне поморщился и рукой по волосам провел. Потом командующий что-то объяснял, спокойно уже. А ди Кастильоне спросил «Но как?». Де ла Валле опять что-то тихо ему, веселое, подмигнул даже. А тот вытянулся и на весь лагерь «Мой генерал, чтобы выполнить задачу, я должен ее понимать. Мне кажется, я имею на это право.» Дальше я уже совсем ничего не слышал, потому что ди Кастильоне полог опустил. А потом он вышел, улыбаясь — уже как обычно. И командующий за ним. Тоже веселый. И сразу меня прогнал… — Ренье сглотнул. — А больше ничего странного не было. А командующий ночью куда-то точно из лагеря уходил. У него роза к пурпуэну приколота была. Большая, белая, королевская. Свежая. А рядом такие не растут, да и рано…

Розу канцлер отнес бы на счет богатого воображения Ренье, но ее видели и другие. Значит, штаб поверил Марку, а еще больше — поведению Марка. А ди Кастильоне не поверил. До крика. Ди Кастильоне. И Марк его не то успокоил… в пять фраз, не то… нет, это уже совсем глупость, не ходят фамилиары [4] к мессе, они вообще в церковь заходить не могут, не то что причащаться.

Но Ренье видел то, чего не было, ди Кастильоне явно понял что-то из того, что было, а Марк откуда-то узнал о масштабах вторжения за сутки, если не за двое. А за двое суток до событий они гуляли по полю старого сражения под Шалоном и цитировали бедному Ренье хроники Иордана на два голоса… но если это такой способ вызывать чертей, то я — Гермес Трисмегист!..

Нет, хватит на сегодня загадок, вернутся остальные, допросим их… должны концы найтись, всегда находятся.

Когда небо за свинцовыми решетками стало ярко-синим, канцлер Аурелии уткнулся носом в бумаги и привиделось ему, что в его любимом кресле опять спит неуважительным сном генерал де ла Валле, одновременно мертвый и живой, а за окном в лунном сиянии парят две довольно больших змеи, распевая что-то легкомысленное. Без крыльев парят, просто так, на чистой изворотливости.

Матушка говаривала: «Хочешь что-то спрятать — положи на видное место». Годам к семи Пьетро заменил «видное место» на «место повыше». Люди любили возносить к небу молитвы, но слишком редко обращали внимание на что-либо, размещающееся над уровнем глаз.

Потому лучший способ нанести действительно тайный визит — войти в небольшой дом на улице Ангелов (есть у епископа Ангулемского чувство юмора) через чердачное окошко, а до тех пор можно посидеть на краю крыши. Погода хороша, хозяина пока что нет дома, а вид на город греет душу. В Орлеан пришел весенний вечер, шумный и суетливый, несущий, несмотря на то, что день будний, отголоски карнавала.