После того как тетка взяла Элинор к себе в Эймсбери на воспитание, он навещал дочь, но скоро она перестала понимать, зачем он это делает. Всякий раз, когда она, протянув руки, бежала к нему — ведь в той, счастливой жизни таков был ее обычай, — он неизменно отступал назад и приветствовал ее с чопорной суровостью, темные брови сходились на переносице, словно две армии на поле битвы. Хотя в конце своих коротких посещений он обнимал ее, это движение бывало отрывистым, и он тут же спешил отстраниться, оставляя в ее пустых объятиях лишь запах кожи и лошадей. Голос барона прервал ее задумчивость. — Я в долгу перед вами, сестра, — проговорил он, обращаясь к сестре Анне, — просите у меня чего угодно, и вы получите, если только это в моей власти.

Его слова привели Элинор на ум еще одно воспоминание, которое она берегла для тех случаев, когда сомнения в любви к ней отца сильнее всего одолевали ее. Это было зимой, уже после смерти матери. Она была ненамного старше, чем сейчас Ричард, и как теперь у племянника, у нее случился жар, от которого она могла умереть. Тогда ей показалось, что она видит сон, когда, подняв глаза, она увидела, как отец склонился над ее кроватью. Потом он с невероятной силой выхватил ее из простыней, и его холодные слезы крупными каплями закапали на ее горящую в лихорадке шею. Позже, когда она рассказала об этом тетке, сестра Беатриса ответила, что это был вовсе не бред. Узнав о ее болезни, барон под проливным дождем проскакал без остановки весь долгий путь от Винчестера до Эймсбери, спеша оказаться у постели дочери.

Тогда почему, спросила Элинор, в другое время он никогда не выказывает такой любви? Тетка, посадив худенькую девочку к себе на колени, объяснила так: «Потому что твоя мать унесла с собой в могилу и сердце твоего отца, и нерожденное дитя. Ты так похожа на свою покойную мать, что он не может взглянуть на тебя, не увидев призрака жены».

Теперь уже голос сестры Анны вернул Элинор к действительности.

— Вам следует спросить, чего желает Он, милорд, — говорила барону высокая монахиня, — то, что ваш внук поправляется, дело Его рук, а не моих. Я лишь орудие Его благодати.

— Похоже, мне с Ним придется решать, как вас должным образом отблагодарить, — улыбнулся Адам и кивнул в сторону дочери, — может быть, настоятельница Тиндальская согласится выступить посредницей?

Элинор поймала себя на том, что улыбается отцу счастливой улыбкой ребенка, на долю которого выпала редкая похвала. И правда, с тех самых пор, как она оставила Эймсбери ради нового поста, и до болезни Ричарда она не слыхала от него ни ободряющих слов, ни семейных новостей, хотя сестра Беатриса говорила ей, что слухи о том, как ловко Элинор сумела после событий прошлого лета не ввести Тиндал в долги, достигли двора. Конечно, отец не мог не слышать этих рассказов. В конце концов, многим ли настоятельницам доставался в управление монастырь, где среди монахов и монахинь шла глухая распря, а еще убили одного, да тут вдобавок суровая зима и доходы упали — все в одно и то же время? Даже если подобное испытание и выпадало на долю других женщин, многие ли достойно вышли из него, умом и искусством преодолев все трудности? Если она не принесла в свою семью богатства, отказавшись от выгодного брака, которого желал ее отец, разве она, по крайней мере, не добавила семье славы?

Анна тронула ее за плечо.

— Если позволите, милорд, — в то же время говорила она барону, — я бы пошла к вашему внуку и дала вам с миледи побеседовать наедине.

— Почтенная сестра, сперва вы должны немного подкрепиться. Вам в комнату принесут еду и вино. Я уверен, что нянька Ричарда в состоянии позаботиться о нем еще пару часов, пока вы отдохнете. Она, может быть, и взбалмошная женщина, но в уходе за мальчиком на нее можно положиться. Вы нуждаетесь в отдыхе.

Высокая монахиня поклоном выразила свою благодарность, улыбнулась Элинор и оставила отца и дочь вдвоем.

— Она умница, твоя монахиня, — сказал барон, рукой показывая Элинор на один из стульев, стоявших вокруг высокого стола, — где она научилась лечить?

— Ее отец был врачом, и я думаю, научил ее многому из того, что знал сам. До того как приехать в Тиндал, они с мужем держали аптеку, хотя из надежного источника мне известно, что своим успехом их лавка в первую очередь была обязана ее талантам в деле врачевания.

— Дочка врача, а после вдова аптекаря? Смерти, наверное, пришлось повозиться, чтобы вырвать у нее мужа, несмотря на все ухищрения медицины. Как у него только получилось умереть при такой жене?

— Она не вдовствует, отец. Ее муж пожелал стать монахом, и она отправилась за ним в Тиндал.

— Вот и мне она показалась упрямой! При дворе я наслушался историй, каково приходится больным, которые не выполняют ее рекомендаций, — его губы сложились в обычную невеселую улыбку, но в глазах Элинор не увидела насмешки. — Тоскует она по жизни в миру?

— Она довольна.

Элинор прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Прошлое сестры Анны было заботой ее духовника, а не отца настоятельницы. В большинстве же случаев и не самой настоятельницы тоже, потому что, какие бы тайны и печали ни хранила Анна в своей душе, монахиня на деле показала себя надежным другом и хорошим врачевателем. Подобно своему отцу Элинор высоко ценила преданность и умела уважать секреты в сердцах других людей, если интуиция не подсказывала ей, что внутри зреет нарыв и требуется срочное вмешательство, пока зараза не пошла дальше.

Элинор подняла глаза на отца. Пока она размышляла о прошлом сестры Анны, он молчал, изучающе глядя на нее.

— Вот и хорошо, — наконец проговорил он, — но есть и более важные вещи, чем прошлое твоей монахини. Мне, дочка, нужно кое-что с тобой обсудить.

Элинор вопросительно подняла брови.

— Надеюсь, я смогу быть вам полезной, милорд.

Ее страх вернулся, и она в который раз спрятала руки в рукава платья.

— Хороший ответ, — откликнулся он, и в глазах промелькнула искра веселья, прежде чем брови снова сдвинулись, придав лицу обычное суровое выражение, — со времени приезда сюда ты была так занята уходом за племянником, что у меня не было случая рассказать тебе о своих планах. Я устраиваю женитьбу твоего брата на дочери одного своего друга и прежнего боевого товарища.