— Пожалуйста, Лорин, сейчас не до игр! Твоя жизнь и жизнь твоего ребенка в опасности! Ты должна рассказать мне все, что знаешь!

— Должна. Но сначала объясни мне кое-что. Я только что приехала. Отсутствовала много лет. И все это время не общалась ни с кем здесь, в городе. Вернулась я по одной-единственной причине — увидела в Интернете объявление о продаже родительского дома как раз тогда, когда получила страховку Брайана. Пока он был жив, мой дом был там. Но он погиб… — Она вздрогнула, пожала плечами и отвернулась. — В тот момент возвращение показалось мне удачным выходом из положения.

— Значит, ты утверждаешь, что возвращение в город сентинелов, где твоих родителей считали предателями, не показалось тебе… странным решением?

Лорин вздохнула, снова посмотрела ему в глаза и сказала:

— Тогда я этого еще не знала.

— Но теперь знаешь…

— Знаю.

— Что изменилось?

Она долго молчала, отыскивая на его лице что-то, понятное лишь ей одной, и, судя по выражению потемневших глаз, не нашла. Тусклым от разочарования голосом она начала:

— Я ведь тебя совсем не знаю, Эрик. Я знала человека, каким ты был в школе, но прошло столько времени, все меняется. Мои родители были убиты в этом городе, и тот факт, что их смерть осталась нерасследованной, доказывает, что тут замешано управление шерифа. То есть сентинелы. Тогда ты еще не занимал этот пост, но сейчас занимаешь, следовательно, для меня ты представляешь Власть — с большой буквы. То есть ты — друг тем, кто убил моих родителей, хотя сам, разумеется, в этом не замешан.

Лорин отвернулась.

— Значит, ты говоришь, что не доверяешь мне?

— Я говорю, что не могу тебе доверять. Это не то же самое.

— Можешь.

Лорин следила взглядом за сыном. Он спустился с ее колен и рассматривал коробку с пончиками рядом с кофеваркой.

— Не трогай, Джейк.

Джейк повернул к ней лицо, его нижняя губа выпятилась, он покладисто произнес:

— Неть! — И тут же потянулся к коробке.

Лорин среагировала моментально. Вскочив со стула, она оттащила его от пончиков и кофеварки, Эрик за это время успел лишь начать приподниматься со своего места.

Ребенок завизжал — бешено, словно кот, которому прищемили хвост. Эрик просто остолбенел, а Лорин сердито отчитывала малыша:

— Я сказала, не трогай! — Но с тем же успехом можно было беседовать с сиреной воздушной тревоги. Эрик в жизни не слышал, чтобы такое крошечное существо издавало столько шума.

Потом она вернулась на свое место, твердой рукой удерживая на коленях визжащего и брыкающегося двухлетнего сорванца. Эрик попытался было что-нибудь сказать, но шум, подобно китайской пытке водой, уничтожал все мысли. «Когда же это закончится» — вот единственное, о чем он мог думать.

— Пусть он возьмет пончик, — прокричал Эрик.

— Сначала он должен прекратить вопли и вежливо попросить, иначе — нет, — прокричала в ответ Лорин.

Как бы не так! Отдай ему этот чертов пончик, думал Эрик, глядя, как по щекам малыша катятся крупные слезы.

— Прекрати плакать и попроси, как положено, — спокойным голосом проговорила Лорин. Словно беседовала с нормальным человеком. — Скажи: «Пожалуйста, печенье».

Ребенок, как ни странно, тут же перестал плакать. Воздушный налет прекратился, сирена умолкла. Эрик чувствовал себя как человек, вытащивший голову из тисков. Громко шмыгая носом, с дрожащей нижней губой, Джейк произнес:

— Пазалта… песенье?

— Вот теперь ему можно дать пончик.

Эрик тут же вытащил один из коробки — без начинки — положил его на бумажную тарелку, прихватил бумажных салфеток и вручил угощение Джейку.

— Скажи спасибо, — не унималась Лорин.

Джейк впился взглядом в Эрика со всей подозрительностью, с какой шакал способен следить за околачивающимся возле его обеда львом. Набычившись, малыш наклонился, прикрывая собой тарелку, и лишь когда Эрик сел на место и стало ясно, что пончик наверняка не отберут, он произнес:

— Пасиба.

— На здоровье.

Джейк ухватил пончик, откусил и улыбнулся обсыпанным крошками ртом.

Жаль, что его мать сделать счастливой труднее. Если бы суметь убедить ее, что он — на ее стороне, она рассказала бы все, что знает. У него нет времени ходить вокруг да около. Что бы ни затевалось в Рокингеме, оно уже убивает людей, ведь эпидемия гриппа возникла не случайно. Каждая подвешенная в неопределенности жизнь тяжелым грузом давила ему на плечи. Даже если удастся спасти большинство, всех все равно не спасешь. А каждый человек для кого-то бесценен, где-то необходим.