– Я тоже собираюсь изменить свою жизнь.

На лице его промелькнула растерянность. С утратой уверенности растаяла и его притворная улыбка.

– О чем ты говоришь?

– Я возвращаюсь назад в Кентукки.

Потрясение, отразившееся на его лице, ее не удивило. Томас торопливо засеменил к двери и вышел на балкон, по-видимому, пытаясь разглядеть что-то в темноте ночи. Джемма на мгновение задумалась, почему он так странно себя ведет, но не стала на этом задерживаться. Отец повернулся и возвратился в гостиную.

– Что, во имя всего святого, с тобой случилось? Может, тебе лучше присесть?

– Нет, я хочу услышать правду, прежде чем уеду.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю о небольшой сделке между вами и Андре Роффиньяком, которую вы обсуждали недавно, а я случайно услышала. Вы снова это сделали, отец! Как вы могли?!

Томас попробовал исправить положение, в котором оказался из-за того, что Джемма открыла его замыслы.

– Послушай, Джемма. Давай сядем рядом и поговорим, как взрослые люди. Разве не этого ты всегда хотела? Чтобы я обращался с тобой как со взрослой. Ну же, дорогая…

Когда он попытался обнять дочь, она оттолкнула его и отступила назад.

– Не смейте никогда больше прикасаться ко мне! Я всю свою жизнь мечтала, чтобы вы обняли меня, как сейчас. Теперь же меня тошнит от одной мысли об этом. Ваши действия так же лживы, как и ваши слова!

Фальшивая улыбка сползла с его лица. Он так разозлился, что перестал владеть собой.

– Ну и что? Да, я солгал. По крайней мере я дал тебе время получше узнать Роффиньяка, прежде чем вы поженитесь. Чем же он плох?

– Я его не люблю.

Отец смерил ее холодным взглядом.

– Должен ли я напоминать, что тебе недавно исполнилось девятнадцать? Скоро ты будешь уже так стара, что никто не пожелает на тебе жениться. Тебе этого хочется? Окончить жизнь старой девой? – Он подошел ближе и навис над ней. Джемма почувствовала, что от него разит спиртным. Отец заглянул ей в глаза. – Может, ты собираешься уйти в монастырь? Может, ты предпочитаешь иссохнуть, так никогда и не узнав мужской ласки?

Джемма отступила еще на один шаг, врезалась спиной в секретер, стоявший сзади, и поморщилась. Ее отец продолжал:

– Я заключил с Андре Роффиньяком великолепную сделку. Ты должна радоваться, что он вообще тобой заинтересовался.

– Вы так ничему и не научились, не правда ли?! – воскликнула Джемма, защищаясь.

Ей было невыносимо чувствовать свою беспомощность. Отец буквально прижал ее к секретеру.

– Ты ошибаешься. Я научился не повторять ошибок, которые допустил прежде. Я старался дать тебе время, чтобы ты оценила Андре и влюбилась в него. Но теперь я буду действовать иначе.

– Вы снова меня продали. – Слова давались ей с трудом. Они словно жгли ей язык. – Позвольте спросить вас, отец, цена значительно упадет, если Андре узнает, что я больше не девственница? Захочет ли он по-прежнему охотно принять меня из ваших рук? Неужели ему так необходимы эти деньги?

О'Херли отшатнулся назад, словно получил удар в лицо.

– Не девственница? Что… что ты сказала?

– То, что я уже не девственница. Вам больше нечем торговать.

– Ты лжешь!

Джемма сделала ошибку, подступив к нему ближе.

– Я переспала с мужчиной.

Отец поднял руку и изо всей силы хлестнул ее по щеке, так что Джемма не устояла на ногах и ударилась о дверной косяк. У нее перехватило дыхание, колени подогнулись. В глазах замелькали звезды, и девушке показалось на миг, что она теряет сознание. Но ей удалось справиться с собой и устоять на ногах. Ухватившись одной рукой за край открытой двери, а другой за косяк, она выпрямилась.

Чернокожий дворецкий поспешно вбежал в комнату. Босиком, в наполовину расстегнутой ливрее, запыхавшись после пробежки по лестнице, он застыл неподвижно в дверном проеме с широко раскрытыми от страха глазами.

– Все в порядке, масса О'Херли? Вам что-нибудь нужно?

– Убирайся!

Отец буквально кипел от ярости и с трудом выговаривал слова. Джемма никогда не видела его в таком состоянии. Устремив с мольбой взгляд на дворецкого, она молчаливо просила его остаться. Тот взглянул на хозяина и мгновенно скрылся. Джемма не могла его винить. Если бы она имела возможность, то тоже бы убежала.

Когда отцу удалось взять себя в руки, он понизил голос:

– Полагаю, ты отдалась мужчине, который сопровождал тебя на север?…

– Верно, Хантеру Буну. Так его звали, и я любила его.

– Очевидно, этот Бун воспользовался тобой и не задумываясь бросил.

Эти слова отца глубоко ранили Джемму, но она никогда не позволила бы ему узнать об этом.

– Вы ничего об этом не знаете. Ничего! Эта была полностью моя идея. Вас порадует, если я скажу, что мне практически пришлось его упрашивать?