Шрифт:
35
Вниманье, странник. Я, как ты, — земная, Коснись меня — не бойся, — я не дух! Моя рука тепла, в ней кровь людская, Но речью зачарую я твой слух. Уж много лет тому, как я впервые Возжаждала тоскующей душой Проникнуть мыслью в тайны мировые И дрогнула над мукою чужой, И мысль моя, над сном ребенка нежным, Была полна томлением безбрежным. 36
Вдали от всех людей с своей мечтой У моря, глубоко в долине горной, Я вольной и счастливой сиротой Жила одна; кругом был лес узорный; В грозу, во тьме блуждала в чаще я, Спокойная, когда гремели бури; Но в час, когда, в усладе бытия, Как будто был лучистый смех в лазури, Я плакала, в восторг впадая вдруг, И трепетали пальцы сжатых рук. 37
Предвестия моей судьбы — такие: Пред тем как сердце женщины в груди У девушки забилось, неземные Оно вкусило знанья. Впереди Просвет возник в мечтаниях. С кудрями Седыми, бледный юноша-поэт Пред смертью книги дал мне, и речами Безумными в душе зажег он свет, И, гость случайный, он во мне оставил Как будто вихрь стремлений, дум и правил. 38
Так я узнала повесть скорбных дней, Которую история вещает, Узнала, но не как толпа людей, Из них никто над нею не рыдает; Пред Мудростью порвалась туча, — мгла, Скрывающая смертные мученья; Немногим ведом лик добра и зла, Но я любила все огнем влеченья; Когда же ключ Надежды заблистал В людских умах, — мой дух затрепетал. 39
В моей крови огонь зажегся новый, Когда восстала Франция в пыли, Чтобы порвать тяжелые оковы, Сковавшие народы всей Земли; Я вскрикнула в восторге безграничном, От своего вскочивши очага. И криком, как напевом гармоничным, Будила тучи, волны и луга. Они смеялись всею силой света: Томлением сменилась радость эта. 40
Безумие напало на меня, Грусть нежная и сон непобедимый, — Мои виденья были из огня, И сон теней, сквозь мозг огнем гонимый, Промчался, буря страсти пронеслась, И глубь души спокойной стала снова, Нежней в ней стала тьма, любовь зажглась, Любила я — кого-то неземного! В свое окно я глянула тогда. Светилась Предрассветная Звезда. 41
Казалось мне, что чей-то взор лучистый Мне светит, — я глядела на нее, Пока она не скрылась в бездне мглистой Средь волн, простерших царствие свое; Но дух мой, воплотив весь мир безбрежный В одной мечте, впил яркую любовь Из тех лучей, и этот образ нежный — Единый образ — светит вновь и вновь! Как пышный день средь облачного дыма, В моем уме Звезда неугасима. 42
Так день прошел; а в ночь приснился мне Какой-то призрак сказочно-прекрасный, Он был как свет, что дышит в вышине, На тучах золотых, в лазури ясной; С Предутренней Звездою на челе, Он юношей крылатым мне явился, Возник он опьяненьем в сладкой мгле. И так дышал, так близко наклонился, Взглянул, к губам прильнул, красив и смел, И долгий поцелуй запечатлел. 43
И молвил: "Любит Дух тебя, о дева, Как, смертная, достойна будешь ты?" Восторг и сон исчезли — как от гнева, Я грустные лелеяла мечты И к берегу пошла, но, возрастая, Иной восторг возник и мне светил, Он путь мой, точно в чем-то убеждая, От берега морского отвратил; Казалось, голос Духа в сердце страстном Шептал, маня идти путем неясным. 44
Как в город многолюдный я пришла, Который полем был для битв священных, Как средь живых и мертвых я была Меж злых людей, меж раненых и пленных, Как я была за истину борцом И ангелом в пещере у дракона, Как смело, не заботясь ни о чем, Я шла на смерть, не издавая стона, И как вернулась я, когда погас Надежды луч, — то горестный рассказ. 45
Молчу. Скрываю слез порыв бесплодный. Когда немного легче было мне, Не стала я, как большинство, холодной; Тот Дух, что я любила в тишине, Поддерживал меня: в молчанье ночи, В волнах, в объятых бурею лесах Я чувствовала любящие очи И нежный зов: когда же в Небесах Простор сияньем звездным зажигался, Я знала, это он светло смеялся. 46
В пустынных долах, возле мощных рек, Во тьме ночей безлунных я узнала Восторги, незабвенные вовек, Всех слов людских, чтоб их поведать, мало; Чуть вспомню — и бледнею: скорбный крик Чрез годы разлучил меня со снами; На мне покров таинственный возник, Незримыми он брошен был руками; И ярко предо мной зажглась Звезда — Змея с своим врагом сошлась тогда". 47
"Ты, значит, с ней слилась одним стремленьем?! Тебе Змея, — спросил я, — не страшна?" "Страшна?" — она вскричала с изумленьем И смолкла. Воцарилась тишина. Я глянул. Мы неслись в пустыне мира, Как облако меж небом и волной; Цепь снежных гор, как будто из сафира, Вздымалась там, далеко, под луной, Весь горизонт обняв своей каймою; Мы плыли к ним теперь над глубиною. 48
От быстроты в беспамятство тогда Я впал; проснулся — музыкой разбужен: Мы океан проплыли, что всегда Вкруг полюса шумит и с ветром дружен, — Природы отдаленнейший предел. Мы плыли по равнине вод лазурной, Оплот эфирных гор кругом блестел, В средине Храм стоял, в тиши безбурной, Грядою изумрудных островов Окутан в зыбкой мгле морских валов.