— Внутри группы не было никаких трений?

— Насколько я знаю, в группах всегда происходят трения. Соберите вместе нескольких человек, у которых такое мощное эго, и трения неизбежно начнутся. Это уж как закон.

Бэнкс рассмеялся. Потом вдруг вспомнил про Брайана и подумал: а вдруг и в «Блю Лэмпс» появились разногласия и они скоро распадутся? Брайан ничего такого не говорил, но Бэнкс чувствовал, что сын изменился, возможно, в нем стало меньше воодушевления и уверенности. Да и то удивительно, что сын свалился вот так, как снег на голову, — раньше такого не случалось.

Он казался озабоченным. А Эмилия? Она что, вроде Йоко Оно? Впрочем, если Брайан захочет рассказать, он сделает это сам, когда сочтет нужным, бессмысленно его к этому подталкивать. Он всегда так себя вел.

— Ну и что вы накопали? — спросил он у Эндерби.

— Начнем с того, что все они переживали, что Вик Гривз сидел на наркотиках. На концертах он держался все более странно, вел себя непредсказуемо. Незадолго до гибели Мёрчента он пропустил выступление, и остальные до сих пор немного на него злились за то, что он сбежал с корабля.

— У Гривза было алиби?

Эндерби почесал нос.

— Да, было, — ответил он. — Даже два.

— Два?

Эндерби усмехнулся:

— У Гривза и Мёрчента, в отличие от других ребят из группы, не было постоянных подружек. А в ту ночь Гривз оказался в постели с двумя фанатками.

— Везунчик, — заметил Бэнкс. — Никогда бы не подумал, что он на это способен. — Он вспомнил лысого, обрюзгшего человека с пустыми глазами, которого видел в Линдгарте.

— Судя по словам девушек, он и не оказался способен, — ответил Эндерби. — Видимо, слишком уж наглотался всякой дури. Чертовски жаль, скажу я вам. Они были очень миленькие. — Старик улыбнулся, вспоминая. — И на них было не очень-то много надето, когда я их допрашивал. Вот такие мелкие детали никогда не забываются. Нет, их-то детали были отнюдь не мелкие, если вы понимаете, о чем я.

— Имел ли Гривз возможность ненадолго выскользнуть из комнаты в течение ночи? Девушки ведь могли на время заснуть или вырубиться от выпивки или наркотиков.

— Знаете, если уж на то пошло, любой из них мог это сделать. По крайней мере, любой, кто еще был в состоянии ходить по прямой. На их алиби мы особенных надежд не возлагали. Вряд ли хоть кто-то из них мог толком припомнить прошлый вечер или даже сообщить, в котором часу лег спать. Они вполне могли всю ночь бродить по дому и вокруг него и даже не заметить Мёрчента в бассейне.

— Почему же вы так быстро отвергли версию об убийстве?

— Я же вам сказал. Никакого реального мотива. Никаких доказательств, что его столкнули.

— Но Мёрчент мог с кем-нибудь поссориться, и ссора могла зайти слишком далеко.

— Ну да, он мог. Но никто ни о чем подобном слова не сказал. И что же нам оставалось — сделать необоснованные выводы и арестовать кого попало? Любого?

— А если кто-то проник в дом со стороны?

— Этого тоже нельзя исключить. В поместье было довольно легко попасть. Но, опять же, не было никаких доказательств такого проникновения, и ничего не было украдено. А травмы Мёрчента соответствовали картине происшествия: упал в бассейн, захлебнулся. Если хотите знать мое мнение, самое худшее, что могло случиться, — у присутствующих под воздействием алкоголя и наркоты произошла небольшая перепалка, и они чересчур увлеклись. Не стану утверждать, что так оно и было, потому что свидетельств этому нет, но поскольку они все были пьяные и под кайфом, то могли начать бегать вокруг бассейна, играя в салочки, и кто-нибудь хлопнул Мёрчента немного сильнее, чем нужно… А он, предположим, свалился в воду и утонул. Что им было делать?

— Я бы на их месте прежде всего попытался его оттуда вытащить, — рассудительно проговорил Бэнкс. — Ведь мне бы не было известно, мертв он или нет. Затем я бы, вероятно, попробовал сделать ему искусственное дыхание, «поцелуй жизни» или как там это тогда называлось, а в это время кто-нибудь вызвал бы «скорую».

— Вы-то, конечно, так бы и поступили, — согласился Эндерби. — Однако если бы у вас в организме было столько наркотиков, сколько у них, вы бы просто полчаса стояли у бассейна, разинув рот, прежде чем что-нибудь предприняли, и первым делом кинулись бы избавляться от хранящейся у вас дури.

— Наркоотдел обыскал помещения? В деле об этом не упоминается.

— Между нами говоря, обыск провели мы. Ну да, нашли немного марихуаны, несколько таблеток ЛСД, «мэнди». Но ничего жесткого. Ни героина, ни кокаина.

— Как вы поступили?

— Нам нужно было разбираться с трупом, и мы решили не предъявлять никому обвинений по этому поводу. Мы просто уничтожили эту наркоту. А что нам было делать: арестовать их всех за хранение?

Уничтожили? Бэнкс засомневался. Скорее употребили либо продали. Но незачем сейчас ворошить грязное белье.

— У вас не было ощущения, что они сговорились, чтобы преподнести вам определенную версию?

— Нет. Как я говорил, половина из них вообще не помнила вечеринку. Они давали очень обрывочные и бессвязные показания.

— Лорд Джессоп при этом присутствовал, верно?

— Да. Его показания были самыми логичными. Это было еще до того, как он пересел на героин.

— Самые логичные показания и самая влиятельная персона?

— Я понимаю, к чему вы клоните. Разумеется, скандала никому не хотелось. И без того картина получалась скверная. Возможно, именно поэтому мы не стали предъявлять им обвинений по наркотикам. Тогда и так было много громких историй с наркотой, взять хотя бы «Стоунз» и «Битлз», и, если бы мы затеяли еще одно такое разбирательство, это выглядело бы смешно. Особенно после того, как «Таймс» напечатала редакционную статью насчет «стрельбы из пушки по воробьям». [20] Не прошло бы и нескольких часов, как репортеры из «Ньюс ов зе уорлд», «Пипл», «Дейли миррор» стали перепрыгивать через стены и барабанить нам в двери. Мы пришли к мнению, что, даже если в эти жеребячьи забавы был вовлечен кто-то еще, все равно это был несчастный случай и скандал устраивать незачем. А поскольку мы не могли доказать, что в этом был замешан кто-то еще, и никто в этом не признался, на этом все и завершилось. Чай кончился. Заварить еще?