— Нужно уходить, — звякнул Железный Дровосек. — Очень сочувствую, но сделать ничего нельзя, — и он выпустил и челюстных раструбов черный, почти траурный дым.

— Что же это такое? — спросил Сворден Ферц. — Что же это такое?

У него возникло кошмарное по своей реальности ощущение бесконечно циркулирующего сна. Вот сейчас кончится очередной цикл, он вновь проснется в кровати и увидит ее, отчаянно пытающуюся изобразить свой ужас корявым, отвратительным стилом.

Железный Дровосек опустил тяжелую длань на плечо Свордена Ферца:

— Так всегда происходит, рано или поздно. Тебе не повезло — это произошло чересчур поздно. Люди не могут вечно оставаться здесь. Кому-то все равно приходится уходить.

— Постой… подожди… — забормотал Сворден Ферц. — Уходить? Куда уходить?! — проорал он в бешенстве, повернувшись к стальному болвану и вцепившись в торчащие из его торса поручни. — Куда уходить, драмба ты чертов?!

— Туда, — показал рукой в сторону леса Железный Дровосек.

— Так, — Сворден Ферц заставил себя успокоиться. — Путь ясен, а перспективы — светлы, — привычное леденящее спокойствие наполняло тело и душу. Главное — не пороть горячку. — Солдат! — рявкнул он. — Считай себя мобилизованным по закону военного времени!

Железный Дровосек вытянулся по струнке, насколько это возможно для похожей на шагающий примус рухляди. Сворден Ферц критически осмотрел его с ног до головы и потребовал: — Рядовой, приказываю опустить уши!

— Какие уши? — не понял Железный Дровосек.

— Когда обращаешься к старшему по званию, следует добавлять «господин крюс кафер»! Понятно, рядовой?!

— Так точно, господин крюс кафер! — прогудел Железный Дровосек не так, чтобы уж очень боевито, но для свежеотмобилизованного металлолома вполне приемлемо.

— Что у тебя торчит по бокам головы, рядовой?

— Широкополосные визоры, господин крюс кафер!

— Сделай так, чтобы не торчали.

— Я буду хуже видеть, господин крюс кафер!

— Хорошо, рядовой, оставь как есть. Доложи оперативную обстановку.

— Э… — Железный Дровосек запнулся. — Опасно, господин крюс кафер, очень опасно!

— Что ты заладил, как девка, — поморщился Сворден Ферц. — Доложи четко и по существу дела.

— In der Ortschaft wird ein Einsatz durchgefЭhrt, um die Menschen in zwei Gruppen zu verteilen, — доложил четко и по существу дела Железный Дровосек.

— Стоп, рядовой! А теперь еще раз, но без тарабарщины.

— In der Ortschaft wird ein Einsatz durchgefЭhrt, um die Menschen in zwei Gruppen zu verteilen, — послушно повторил Железный Дровосек. — Die netten Freundinnen brauchen UnterstЭtzung. Die Besessenheit setzt ihre Angriffe auf die befestigten Stellen der Weissen Stosszahn fort und besiegt immer und immer…

— Рядовой, молчать! — рассвирепел Сворден Ферц. — Ты по-человечески можешь говорить?!

— Так точно, господин крюс кафер! Могу, господин крюс кафер!

— Тогда повтори на понятном мне языке, рядовой, — чуть ли не вкрадчиво сказал Сворден Ферц.

— Слушаюсь, господин крюс кафер! Die netten Freundinnen…

После еще нескольких попыток Сворден Ферц махнул рукой, и Железный Дровосек послушно замолчал. Похоже, это безнадежно. На любой маломальски важный вопрос, касаемый оперативно-тактической обстановки, планов командования и мобилизационных предписаний, Железный Дровосек отвечал на непонятном языке. Но хуже было не это, а мучительное ощущение, что все слова, которые исходили из перекошенного динамика стального урода, ему, Свордену Ферцу, очень хорошо знакомы, но вот вспомнить их не удавалось никакими усилиями. Он даже заподозрил, что не Железный Дровосек начинал нести тарабарщину, а у него на это время отключался в голове некий участок, ответственный за понимание человеческой речи.

Терять время не имело смысла.

На пороге их поджидал белобрысый юноша. Его коренастая, широкоплечая фигура словно вросла в ступени, перегораживая выход. Руки скрещены на груди, отчего рубашка на спине натянулась так, что позволяла во всех анатомических подробностях изучить рельеф прекрасно проработанных дельтовидных мышц. К воротнику оказалась прикреплена метавизирка, которую он по нынешней моде небрежно перебросил через плечо, где она и помаргивала фасеточным глазом.

Лязг Железного Дровосека он без всякого сомнения слышал, но головы к ним не повернул, демонстрируя коротко остриженный затылок, и продолжал разглядывать происходящее в поселке.

А происходило там нечто, напоминающее абсурдный спектакль неопределенной жанровой принадлежности — то ли комедийная драма, то ли драматическая комедия из жизни тех дремучих времен, когда ночную тоску без электрического освещения и широкоформатных визоров с бесчисленными каналами приятно разнообразили коллективные поиски практикующих ведьм и сожжение на кострах ересиархов.

Огни чадящих факелов причудливо преображали реальность мирного поселка, густой дым поднимался от огромных куч непонятного происхождения, между которыми метались люди, натыкаясь друг на друга, поскольку у всех на глазах были повязки или очки-консервы. Как при всеобщем ослеплении никто не ухитрился поджечь другого, оставалось непонятным.