Меня всегда удивляло, что женщинам разрешают входить в церковь. О чем они могут говорить с Богом?

Муж может навязать жене свои политические взгляды, но не способен ни на йоту изменить ее религиозные убеждения и ее суеверия.

Добрая старушка, довольная участью своею, говорила с умилением: «Да будет Господь Бог вознагражден за все милости Его ко мне».

Бог заглядывает и на кухню.

Для тех женщин, которых робость и скрытность делают несчастными, самое большое удовольствие — это грешить с людьми, которые сами же могут потом отпускать им грехи.

Мужчины обожают набожность в своих женах — и красоту в других женщинах.

Только женщины умеют любить — и Бога, и человека.

Не женщина наградила Спасителя предательским поцелуем, не она трижды отреклась от него; когда апостолы задрожали, она не устрашилась — последняя у креста и первая у Гроба Господня.

Один собор стоит сотни теологических доказательств существования Бога.

Теперь не строят готических соборов. В былое время у людей были убеждения; у нас, современников, есть лишь мнения; а мнения мало для того, чтобы создать готический храм.

Всякое творчество есть по сути своей молитва. Всякое творчество направлено в ухо Всевышнего.

Искусство — это сотрудничество Бога с художником, и чем меньше художника, тем лучше.

Бах почти заставляет меня поверить в Бога.

Гендель обладал даром убеждать. Когда звучит его музыка на словах «восседающий на своем извечном престоле», атеист теряет дар речи; и вы начинаете верить в Бога, посаженного на вечный престол Генделем.

Верую в Бога, Моцарта и Бетховена.

И католицизм со временем стал прикладным искусством.

[О Марии Магдалине на картине Паоло Веронезе «Христос»: ] Она так прекрасна, что боишься, как бы ее, чего доброго, не совратили еще раз.

С тех пор как я увидел изображения нашего старого, почтенного Господа Бога в виде пожилого господина с лысиной, я окончательно потерял веру в любые, даже самые лучшие средства для выращивания волос.

«Почему вы так мало пишете о сексе и о Боге?» — «Потому что именно в этих сферах бездарность писателя проявляется особенно ярко. А я не хочу рисковать».

По-видимому, существует какая-то странная связь между благочестием и плохими рифмами.

Поэзия — это религия без надежды.

Нам нужна религия ради самой религии, мораль ради самой морали, искусство ради самого искусства.

Культура родилась из культа.

Когда какая-либо культура чувствует, что приходит ее конец, она посылает за священником.