– Я споткнулась.

Матушка поджала губы.

– Так ты хочешь пудинг или нет?

– Разумеется, я хочу пудинг.

* * * *

Я открыла глаза в совершенно темной комнате, почувствовав, как по мне ползут мурашки от ощущения, что я не одна. Из глубокого сна меня вытащила какая-то интуиция на глубинном уровне. Наверно, интуицию запустил шелест одежды или дуновение воздуха. Сердце билось о ребра, и я выждала момент и почуяла запах человеческого тела, который только подтвердил, что мои страхи не напрасны.

Я обвела взглядом комнату, но обнаружила только знакомые очертания. Радиочасы показывали пять тридцать. Глаза устремились в сторону комода при звуке открываемого ящика, и, наконец, я обнаружила пришельца.

По воздуху пролетели спортивные одежки и приземлились у меня на голове.

– Если мы собираемся вместе работать, ты должна держать себя в форме, - заявил незваный гость.

– Рейнжер?

– Я приготовил тебе чай. Он на ночном столике.

Я включила свет. Действительно, от чашки на ночном столике поднимался пар. Это уж слишком, хватит насмехаться над Стефани Плам, остроумной охотницей за головами.

– Я ненавижу чай, - заявила я, принюхиваясь к ядовитому вареву. Потом осторожно глотнула. – ФУ! Что это?

– Женьшень.

– Это нечто. Вкус омерзительный.

– Полезен для твоего кровообращения, - успокоил Рейнжер. – Помогает насытить кровь кислородом.

– Что ты делаешь в моей спальне?

Обычно мне любопытен способ проникновения. Но по отношению к Рейнжеру это бессмысленный вопрос. У Рейнжера свои пути.

– Я пытаюсь вытащить тебя из постели, - сообщил Рейнжер. – Уже опаздываем.

– Сейчас пять тридцать!

– Я буду в гостиной, разогреюсь.

Я смотрела, как его спина исчезает в дверях спальни. Он серьезно? Разогревается для чего? Я натянула трико и на цыпочках прокралась за ним. Он делал отжимания на одной руке.

– Мы начнем с пятидесяти отжиманий, - предупредил он.

Я опустилась на пол и сделала попытку отжаться. Через пять минут Рейнжер закончил, а я почти доделала одно отжимание.

– Ладно, - продолжил Рейнжер, совершая бег на месте. – Давай на улицу.

– Я хочу позавтракать.

– Мы сделаем быструю пятимильную пробежку, а потом вернемся и позавтракаем.

Пятимильную пробежку? Он что, чокнутый? Пять тридцать утра. Хоть глаз выколи. Холодно. Я выглянула в окно. Там шел долбанный снег!

– Великолепно, - сказала я. – То, что надо.

Я закуталась в лыжную куртку, набила карманы платочками и бальзамом для губ, закутала шею шарфом, натянула на руки толстые шерстяные варежки и последовала за Рейнжером по лестницам.

Рейнжер без усилий пробежал несколько кварталов. Его шаг был стабильным и размеренным. Внимание направлено внутрь. За ним с трудом плелась я… из носу текло, дышала с трудом, а внимание направлено на то, чтобы выжить в следующий момент.

Мы проскользнули в ворота на игровую площадку позади школы и свернули на дорожку. Я перешла на шаг и прошлась по губам бальзамом. Рейнжер обогнал меня, и я заработала тычок. Рейнжер еще несколько раз меня подталкивал, а затем вытолкал с дорожки обратно через ворота на улицу.

Солнце на горизонте еще не обозначилось, но небо под покровом облаков и снегопадом уже начало светлеть. Я могла видеть, как блестит лицо Рейнжера, как пот проступает сквозь его футболку. Лицо все еще хранило скучное сосредоточенное выражение. Дыхание его снова стало ровным, теперь, когда он замедлил шаг и приноровился ко мне.

Молча, мы вернулись ко мне домой, войдя в переднюю дверь и пробежав по вестибюлю. Он побежал по лестнице, а я побежала лифтом.

Когда двери лифта открылись, он уже ждал меня.

– Я думал, ты позади меня, - удивился Рейнжер.

– Я и была. Приотстала.

– Все дело в отношении, - заключил Рейнжер. – Хочешь быть сильной, должна вести здоровый образ жизни.

– Начнем с того, что я не хочу быть сильной. Я хочу быть… пригодной.

Рейнжер снял свою футболку.

– Пригодная – это когда можешь пробежать пять миль. Как ты собираешься ловить плохих парней, если не можешь их обогнать?

– Плохих парней, которые умеют бегать, Конни отдает тебе. А мне достаются жирные, потерявшие форму плохие парни.

Рейнжер достал из холодильника пакет и загрузил в блендер кучу какой-то дряни. Он щелкнул кнопкой блендера, и дрянь приобрела розовый цвет.

– Что ты творишь? – поинтересовалась я.

– «Смути» (ягодное пюре со льдом – Прим. пер.).

Он налил половину «смути» в большой стакан и вручил мне.

Я сделала глоток. Неплохо. Если бы стаканчик поменьше да сидеть бы неподалеку от большой кучи блинчиков, политых кленовым сиропом, было бы вполне сносно.