И смерть на костре Джордано Бруно… И Николо Коперник, избежавший мученической смерти от рук инквизиции лишь потому, что умер естественной смертью чуть раньше, чем до него добралась церковь… И унижения Галилео Галилея, великого человека, впервые осознавшего, что причиной любых изменений являются силы, то есть взаимодействия. Нет взаимодействий – нет изменений!

В более поздние века на кострах уже не сжигали, но отлучать, если не от церкви, то от науки, продолжали. Симон Фимкин так и умер в нищете со славой «лжеученого», чуть ли не психически больного человека, никем не понятый и всеми осмеянный. А это был конец XXI века! И только три века спустя его работы, никогда не публиковавшиеся, погребенные в архивах журнала Physical Review, но совершенно случайно уцелевшие во время всех катаклизмов, попались на глаза юному Стефану Шеппарду, уборщику, оказавшемуся невыявленным Потенциалом. Шеппард сам к тому времени уже столкнулся с явлениями, которые все обычно называли «парапсихология» и считали, в лучшем случае, шарлатанством.

В работах же Фимкина явления парапсихологии оказывались естественными эффектами ?-взаимодействия, одного из двух быстрых взаимодействий, предложенных им для объяснения недостающих причин превращений элементарных частиц. Фимкин первым обнаружил, что электрослабых взаимодействий недостаточно для обеспечения тех значений величины «время жизни», которые были экспериментально определены для всех известных к тому моменту элементарных частиц. Фимкин твердо знал то, что первым сформулировал Галилей: «Нет взаимодействий – нет изменений». То есть любые распады, любые взаимопревращения элементарных частиц есть результат их взаимодействий. И если «время жизни» элементарной частицы меньше, чем предсказывает теория, учитывающая известные взаимодействия, значит, есть и другие взаимодействия, которые мы пока еще не умеем регистрировать.

Теоретические расчеты привели Фимкина к выводам о существовании в природе двух неизвестных в то время человечеству взаимодействий, причем взаимодействий очень быстрых, одно из которых могло быть причиной всех явлений парапсихологии. За эти выводы его теорию и считали лженаукой, не давая себе труда разобраться, каким образом эти выводы получены. А уж то, что теория Фимкина предполагала возможность движения материальных объектов в пространстве со скоростями, на порядки превышающими скорость света, вообще воспринималось его современниками как покушение на незыблемые устои науки.

Шеппард, ознакомившись с судьбой Фимкина, решил действовать осторожно и не торопиться. Он сначала окончил Университет, потом приобрел имя в науке и, только став Академиком ЗАН, опубликовал «Теорию Фимкина-Шеппарда». Правда, ему на весь этот путь понадобилось менее двадцати лет, все-таки он был Потенциалом. Интересно, а был ли Потенциалом Фимкин? И почему ему не помогли Первые селферы? Надо будет при случае спросить у Мелиссы.

Шеппард, ставший селфером, сейчас является одним из ведущих физиков Земли. Теперь я понимаю, что он в течение тысячи лет не только разрабатывал все мыслимые варианты практического использования быстрых взаимодействий, предсказанных Фимкиным. Думаю, он участвовал в открытии и изучении ?-, s- и ?-взаимодействий, о которых я узнал только вчера. А может, и каких-то еще других, о которых я пока не знал.

Интересно, какие новые возможности для человечества открывают эти взаимодействия? Возможно, селферы уже напридумывали кучу совершенно фантастических, с человеческой точки зрения, устройств? Может, они этими устройствами уже пользуются, а мы об этом и не подозреваем? А нас они не допускают к этим «игрушкам», как детям не дают играть с огнем.

Кстати, черт возьми, я совсем забыл о главном: что за черный свет я видел? Как и чем я его видел? Какой вид энергии представляют собой светящиеся черные пятна на моих собственных ладонях? И как с помощью этой энергии селферы «капсулировали» энергию, выделявшуюся вчера во время аварии? Да, Мелисса упоминала еще какое-то тэта-поле, когда говорила о девушках Бориса, о том, что они невосприимчивы к некоторым полям. Может, черный свет и есть это самое тэта-поле?

Боже мой, я же так мало знаю о мире, в котором прожил уже пятьдесят лет! И если бы не оказалось, что я – Потенциал, то я никогда, наверное, и не подозревал бы о своем невежестве!

Эти печальные размышления были прерваны капитаном, заглянувшим в каюту, где я предавался размышлениям. Оказалось, что мы уже минут пять как сели, и капитан удивлялся, что я не собираюсь покидать яхту. Ну надо же, впервые в жизни я не заметил момент посадки!

Я быстро выбрался из яхты, исправно исполнив взятую на себя роль носильщика вещей Мелиссы. Через минуту тот же молодой офицер, что вчера отгонял флаер Мелиссы, посадил его рядом с яхтой. Мы с Мелиссой попрощались со всеми офицерами, сели во флаер и благополучно добрались до острова. Я решил в пути не беспокоить Мелиссу вопросами, мне казалось, что ей хочется отдохнуть. Я чувствовал, что марсианская история далась ей не так легко, как это могло показаться.

Наконец мы были дома. Дьявол! Дико, но у меня возникло отчетливое ощущение, что я вернулся ДОМОЙ. Это чувство невозможно было разумно объяснить. Я был гостем, временным жильцом на острове Мелиссы, это было ясно, это было очевидно. И пробыл я на этом острове всего двое суток. Так откуда же взялось совершенно определенное ощущение, что я – дома?

Надо сказать, что у меня, по существу, своего дома не было. Родительский дом? Да, я туда всегда возвращался, это был мой дом в детстве, но сейчас это был дом моих родителей, привычный, родной, но не мой. Мои апартаменты на «Джо»? Я привык к ним, как привыкал к своим каютам на других кораблях, старался сделать их удобными, но… Я всегда знал, что эти каюты – только временное обиталище, да и корабельные условия предполагали определенные рамки их устройства.

А может, дело в том, что здесь – Мелисса? Или в том, что здесь думали обо мне, заранее позаботились, чтобы мне было удобно? И Мелисса, и Валентина Петровна. И мне действительно здесь очень нравилось и было весьма удобно. Я чувствовал себя удивительно свободно и уютно. Ну не странно ли? А может, это ощущение «дома» вызвано еще чем-то, чего я не знаю, не понимаю пока?

С этими мыслями я разбирал свой кофр, когда звякнул коммуникатор.

– Алекс, я предлагаю поужинать, Валентина Петровна нам уже все приготовила, а потом можно будет расслабиться в бассейне.