— Ага, — сказал Фраерман. — И нечего на жидо­масонов бочку катить.

— Дальше, — Краев вытащил трефового коро­ля, — идут цари, то есть брахманы. Великие учите­ля, философы, маги, оккультисты, писатели, поэты, йоги — словом, те, кто мыслит самостоятельно, от­крывает законы природы, основывает новые научные направления, раскрывает эзотерические истины, тво­рит новые реальности... Хотя в цивилизациях, кото­рые существовали на Земле последние три тысячи лет, царями всегда были кшатрии, но по природным законам и законам иерархии царём должен быть брахман как высший по статусу, а кшатрий — состо­ять у нею в подчинении. Жрецы монотеистических религий брахманами не являются, они шудры, ибо так себя и называют — рабы Божьи. Брахманами бы­ли Гомер, Аристотель, другие великие греки, Вер- шлий, Аполлоний Тианский, Леонардо да Винчи,

Ньютон, Пушкин, Нильс Бор. Резерфорд, Пётр Ка­пица... Всего брахманов за пять тысяч лет родилось около миллиона. По четырём мастям: брахманы-ца­ри; великие ученые, философы, писатели, поэты, композиторы; маги, йоги, эзотерики, волхвы, учи­теля; истинные целители, врачеватели с большой буквы. Брахманических государств в наше время не существует. В древности к ним можно было причис­лить Египет, Этрурию, Тибет... А теперь самое ин­тересное. — Краев подмигнул, потёр ладонью лоб и внутренне порадовался, — он-то боялся, что получит­ся скучно, но нет, слушали его на редкость внима­тельно. — Каждая игра моделирует какие-либо жиз­ненные процессы, и карточные игры — не исклю­чение. Вначале идет перетасовка, потом раздача — и вы получаете на руки некую комбинацию карт. В чём тут смысл? А смысл очень простой. Перета­совка карт — это извечная игра природы, комбини­рующая элементы бытия. Ваши гены, то есть карты, которые вы получили после раздачи, — это генети­ческий набор, полученный вами при рождении. Это ваша реинкарнационная история, поскольку большин­ство людей, проживающих на Земле, прошли долгий путь эволюции. То есть ваша комбинация — это ва­ши эволюционные и кармические наработки. И они имеют решающее значение при розыгрыше. В пре­ферансе, например, вам может прийти сильная масть во главе с тузом. Если у вас на руках туз, значит, вы прошли все стадии эволюции, стали могуществен­ным брахманом и можете вести игру по своим пра­вилам, диктовать условия, назначать козыри, брать взятки. Дальше начинается торговля за право вести игру и прикуп. Здесь побеждает тог, кто имеет са­мую сильную карту, то есть лучшие стартовые усло­вия — генетические данные, эволюционный статус, врождённый интеллект, имущественное и социаль­ное положение... В борьбе за прикуп всегда побеж­дает самый смелый и рискованный, природа поощ­ряет борцов. Однако если ны блефуете и со слабой картой боретесь за прикуп, то можете очень крупно проиграть, как это часто и случается в жизни. Ес­ли же у вас вправду сильная карта, вы берёте прикуп и сносите материнские каргы. Прикуп — это знание и опыт, которые вы можете приобрести в жизни, снос — всё то, что вам мешает, всё вредное и ненуж­ное, например скверные черты характера Совсем из­бавиться от них человек не в состоянии, но превоз­мочь, не дать развиться — вполне... Далее вы назна­чаете козыри и вес игры. Назначение козырей — это та область жизни, в которой вы наиболее компетент­ны, где вы можете проявить себя и достичь наиболь­ших успехов. Далее вы берёте взятки, в преферан­се — максимум лесятт,. Взятки — это все жизненные приобретения, опыт, знания, деньги, социальное по­ложение, любовь... Если вы играете, вы господин в жизни, остальные вистуют против вас, стараясь урвать свой кусок. Так вокруг могущественного че­ловека вьётся рой прихлебателей, готовых предать, как только появится более сильный игрок. Л вот ко­гда у всех игроков на руках гнилая карта тут на­чинаются рас пасы. Это очень распространённая си- туация в жизни — люди с плохими генетическими характеристиками и негативной кармой собираются вместе и начинают друг друга давить и топить, ски­дывая ближнему с ною негативную карму, как это про­исходит в тюремной камере или в «придонном слое» населения. На этом построена самая плебейская кар­точная игра, называемая «Дурак». В ней нужно не брать взятки, наоборот, игроки скидывают соперни­кам кучу хлама, весь негатив, который встречается в жизни... Вот так. — Краев замолчал и с улыбкой вы­тащил из колоды туза. Снова улыбнулся — немного виновато — и вытащил второго. — Ну, в общем, каж­дый получает то, что заслужил...

— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, — негромко заметил Фраерман. — Так вот и поймёшь глубину народного слова

Варенцова задумалась о жизненных заслугах че­ловека, ненавязчиво достающего из колоды одного туза за другим, Наливайко собрался было что-то ска­зать, но не успел. На улице раздался собачий рык. Жуткий, хриплый — последнее предупреждение пе­ред боем.

— Это что за.. — Василий Петрович бросил кар­ты и устремился к выходу из палатки. Он узнал голос Шерхана Могучий алабай не читал книжек, где утверждалось, что среднеазиатской овчарке «не нужен» хозяин, он безотлучно следовал за профес­сором и всегда лежал носом иод дверью, за которой тот скрылся. Посторонних при этом Шерхан игно­рировал. Коля Борода поначалу опасливо сторонив­шийся волкодава, неделю спустя начал через него перешагивать. Шерхан и сейчас должен был нахо­диться непосредственно за порогом палатки.

И, видно, там происходило нечто совершенно экстраординарное, чтобы вот так вывести его из себя...

Грозное собачье соло между тем сменилось дуэ­том, чуть позже кто-то отчаянно завизжал, и нако­нец сюиту дополнило ужасающее шипение.

Вздрогнувшая Оксана успела подумать, не объ­явилась ли в лагере ещё одна мурра но сразу поняла, что ошиблась. Это шипела не мурра, а её победитель.

— Тшпенька, маленький, — ахнула полковник Ва­ренцова и вылетела наружу следом за профессором Наливайко. А там, возле входа, уже причитал жен­ский голос

• — Майн готт! О, майн готт!

— Понеслась душа в рай. — Фраерман поднялся, выглянул наружу, успокаивающе кивнул. — И смех и грех... Разберутся. — Матвей Иосифович вернулся к столу, внимательно посмотрел на Краева. — Вот что, Олег, раз уж мы остались с тобой с глазу на глаз... Есть разговор один, приватного свойства. Не возражаешь?

Краев пожал плечами.

— Какие возражения...

— Есть одна тема — Фраерман вытащил потёр­тую кожаную папку. — Если поможешь, то козырная.

В папке лежала замусоленная, готовая рассыпать­ся карта В самом центре зияла рваная, будто выгры­зенная, дыра. Рядом проглядывала надпись по-не­мецки: «Pescherka».

— Вот где-то здесь, — ткнул в пустое место паль­цем Фраерман, — немецкий склад. Если найдём, всю оставшуюся жизнь работать будет не надо. Одна не­задача уже четвёртый год болото перелопачиваем, и всё впустую. Масштабы, сам понимаешь, россий­ские.

Да, судя по масштабу карты, дыра занимала пло­щадь мегаполиса. Краев некоторое время молчал.

— Хотите, чтобы я зажмурился, пальцем ткнул и попал? — спросил он затем. Коротко вздохнул, на­хмурился, потёр лоб, — Вообще-то попытка не пыт­ка, хотя не знаю... Не записаться бы вместо бабы Ванги в Сусанины...

— А ты попробуй, — улыбнулся Фраерман. — Мгиви вон говорит, ты теперь великий колдун, чего только не можешь.

Вообще говоря, Матвей Иосифович был не впол­не откровенен. В интересах дела он предпочёл умол­чать о неудаче самого Мгиви. Не далее как третьего дня наследник чёрных шаманов долго сидел над этой же картой и медитировал на дыру. После чего чис­тосердечно признался: никак. Заперто, сказал, не пускают. Магических замков понавешано. Да всё та­ких, что лучше и не соваться.

— Ладно, если что, потом не обижайтесь, — тро­нул карту Краев, медленно закрыл глаза и внезапно вздрогнул — в его сознание отчетливо, с пугающей ясностью вломился вой авиабомб. Перед внутрен­ним взором блеснуло пламя, под ногами мучительно содрогнулась земля, в ноздри ударил запах дыма, гари, окалины, смерти, беды... А потом время уско­рило свой бег — словно в компьютерном кино, вы­росла трава, поднялись к небу кроны деревьев... Природа зализывала язвы, хотя и не бесследно. Не­которые шрамы остались.