Своим судьям якобинцам:

Я была королевой – вы лишили меня короны. Я была женой – вы убили моего мужа. Я была матерью – вы отняли у меня сына. У меня осталась лишь моя кровь – возьмите ее, но не заставляйте меня больше страдать.

На эшафоте:

Прощайте навсегда, дети. Я иду к вашему отцу.

Ваше Величество, если это возможно, это уже сделано; если это невозможно, это будет сделано.

В течение двадцати лет на приватной сцене Версаля она самовлюбленно, с грацией и размахом играет роль примадонны, роль королевы рококо. Но когда наступит момент и в трагическом эпилоге ей придется играть королеву перед лицом Смерти, она сыграет в полную силу.

Последняя дама французского рыцарства.

Вскоре после свадьбы с Наполеоном Мария Луиза писала отцу, австрийскому императору Францу I:

«У него такая же привычка, как и у Вас, дорогой папа, спрашивать, понимает ли человек, о чем идет речь, а если кто-то отвечает „нет“, тащить его за нос. Можно сказать, что мой нос уже вытянулся».

При известии о смерти Наполеона:

Я хотела бы, чтобы он прожил еще много лет, конечно, оставаясь вдали от меня.

Мария Луиза – хорошенькая телочка, которую бросили на съедение Минотавру.

Должны ли принцессы любить? Нет, это только политический товар.

Мой дорогой, женитесь только на немочке. Немки лучшие жены в мире – хорошие, наивные и свеженькие, как розы.

Эта блондинка была подобна замороженному шампанскому, которое, едва оттаяв, сулит много удовольствий.

Если Жозефина, первая жена Наполеона, начала жизнь с распутства, то вторая жена распутством закончила.

Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень.

Прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много.

Не женщина наградила Спасителя предательским поцелуем, не она трижды отреклась от него; когда апостолы задрожали, она не устрашилась – последняя у креста и первая у гроба.

В моем конце – мое начало.

На предложение отречься от престола Мария Стюарт, узница английской королевы Елизаветы, ответила:

– Я предпочту умереть, но и последние слова мои будут словами королевы Шотландской.

О словах Марии по адресу своего мужа, лорда Дарнли:

Невозможно из чувства приличия и ради чести королевы передать, что она говорила о нем.

Итак, эшафот – таков был конец этой жизни, усеянной препятствиями, наполненной ошибками, – жизни, почти постоянно горькой, иногда – преступной, но украшенной таким очарованием, трогательной по такому множеству несчастий, очищенной таким длинным рядом искупительных жертв и кончиной с таким величием.

Незаметно было в ней никакой перемены ни в лице, ни в речи, ни в движениях; как будто она давала приказание по делам своим, намереваясь переехать на жительство в другой дом.