В этот момент из входного люка высунулся Иллиан:

– Пап! С орбиты передают, что к нам приближается эскадрилья ударных самолётов правительства!

– Когда будут?

– Через час.

– Успеем.

Вид у Иллиана что надо: кожа синяя, морда плоская, уши, как у овчарки, остренькие, но лопушками, а на темечке – хохолок сигнальных усов.

Елена сделала попытку не упасть в обморок (успешно).

– Нет, не так сильно, это приемный сын. Хотя, если смотреть в суть, то я изменился ещё сильнее.

Я обратился к парню:

– Волд, сын мой. Твоя мама – наверное, самая лучшая женщина на планете. Я восхищён вами. Мне жаль, что я не мог подарить вам свою заботу. Но могу сказать, что если бы мы с товарищами не делали то, что делали, то множество миллионов людей на разных планетах лишились бы своей жизни или среды обитания, и навсегда. Возможно, ты не сможешь любить меня, но, может быть, сможешь гордиться мною. Прости, но долг зовёт меня дальше. Возможно, я когда-нибудь и вернусь на Землю, но пока не могу. Прощайте.

Я повернулся к кораблю. У трапа стояла Илиарсия и смотрела на Елену. И как эти женщины чувствуют друг друга? Все дети – Иллиан, Один, Аис и Лилиан, – вылезли из корабля и разглядывали бабочек. Фиу, который молча сопровождал меня во время переговоров, рыкнул на них: нарушение приказа.

– Ну, дядя Фиу, мы только посмотреть, на чуть-чуть, – заныли мальчишки.

– Взлетаем, – сказал я. Получилось чуть громче шепота, но мои меня поняли и начали грузиться в корабль.

Мы вышли на орбиту, передали правительству согласие повстанцев на переговоры и данные об условленном месте встречи. Ударные самолёты отозвали.

На этом наша миссия на Землю завершилась. Богиня приказала передать землянам обе звезды смерти, без оборудования, конечно. Теперь у моей планеты будет две лишние луны, правда, очень маленькие. Крейсера остались охранять рабочих и транспорты, а мы ушли на базу.

Я был настолько расстроен, что корабль обратно вели Суэви с Грумгором, традиционным образом, по приборам (обычно я просто думаю, куда лететь, а Аис читает мои мысли). Елена сказала, что моя мама умерла. Я так и не увидел её перед смертью. Я оставил единственную любимую женщину с ребенком на Земле, и я не могу вернуться. Я бы мог, конечно, остаться сейчас на Земле, с повстанцами, но через двадцать, максимум через сорок лет у них начали бы возникать вопросы о том, почему я выгляжу, как тридцатилетний. После этого, насколько я знаю человечество, я бы обязательно угодил на стол к медикам, где меня разобрали бы до винтика в поисках секрета бессмертия.

– Конфетка сказала, что ты оставил на Земле любимую женщину с ребенком? – спросила Богиня.

– Да, госпожа. Правда, я за всю жизнь видел её всего десять с половиной часов.

– Ты что, совсем безжалостный?

– Нет, я мужчина. Для моего мира критической технологией является понимание того, что считать добром и злом. Тут, у вас, я могу это освоить. Тут есть такие, как Просветленный Сантараксатива, много нового опыта, тут есть Вы. На Земле этого нет.

– Хорошо… иди.

Голубые Острова были невероятно красивы. Тропический климат, бирюзовая вода. Склоны бывших вулканов покрывала буйная растительность. Зеленые и красные цвета всех оттенков, между деревьями перепархивают птицы с яркими красными и желтыми перьями. Острова отстояли недалеко друг от друга, и, если бы не цунами, это было бы самое приятное место в мире. Знай только плавай в гости на лодочке от одного острова до другого. Главное, чтобы не было сильного ветра. Но здесь были и цунами, и сильные ветра, и миллион переселенцев, половина из которых ещё кружилась на орбите. Даже первые полмиллиона с трудом разместились на небольших островах. Люди жили в пещерках, выдолбленных в мягких вулканических породах. Жильё располагалось, в основном, на крутых склонах гор и прибрежных скал. Долины были оставлены для деревьев и полей. Тропинки к пещерам вызвали бы ужас даже у профессионального скалолаза. При этом на шестидесяти процентах островов это жилье оказывалось в зоне затопления при цунами. При сигнале тревоги жителям, чтобы не погибнуть, необходимо было мчаться по этим головоломным тропинкам к спасательным плотам. А ещё надо было успеть выйти на этих плотах в море до того, как придёт цунами.

И вот в эту-то тесноту надо было втиснуть ещё полмиллиона. Ситуация осложнялась ещё и тем, что на многих островах стояли реакторы терраформирования. Они производили кислород. Мощности водорослей и растений, привезенных с материнской планеты, ещё не хватало.

Первым моим делом стала организация перемещения этих реакторов в море. Инженеры ныли и ругались – заниматься этой работой им совсем не хотелось, было много другой, не менее срочной, но я настоял. Нашим реакторам, сделанным в космическом исполнении, совершенно всё равно, где находиться. В воде им будет даже лучше – никаких землетрясений. Мы подвесили им дополнительные поплавки, отбуксировали на мелководье и поставили на якорь. Это позволило разместить на освободившихся островах сразу двести тысяч человек.

До этого мне не приходилось наблюдать за тем, как раззиповывают человека. Как же они кричали! Сама раззиповка занимала очень мало времени – з-з-ип, и всё. Но потом надо было делать человеку массаж, долго и упорно разгоняя вязкую кровь по всем частям тела. Люди при этом кричали от боли во всех частях тела, а потом долго бились в судорогах. Некоторые не выдерживали болевого шока, и это несмотря на то, что мы сразу вводили болеутоляющее. И вот этот вой десятков людей, партия за партией, день за днем…