Перед ним раскинулась Альфа, похожая на огромный пузырь. Мира описала им город, но реальность все равно оказалась иной. Бета была башнями и трубами, торчащими посреди океана. Альфа же имела собственный защитный купол.

Золотой город. Каждое золотое здание, каждый золотой шпиль под щитом сияли и мерцали внутренним светом — маленький мир, обособленный защитным стеклянным куполом. Даже с такого расстояния Дайос видел внутри зелень. «Деревья», — сказала Мира, хотя сама ни разу не видела ни одного настоящего дерева. Внутри горел какой-то специальный свет, благодаря которому там могли существовать растения. Маленькие точки — люди — свободно передвигались по улицам, накрытым одним общим колпаком, в отличие от узких скрытых коридоров Беты.

А вокруг этого колпака все было расплющено. Абсолютно плоская и пустынная поверхность. Все было уничтожено машинами много лет назад, срезано под корень, чтобы никто и ничто не могло приблизиться к стеклянным стенам незамеченным. Дайос прищурился, разглядывая небольшие колонны по периметру плоской площадки. На его глазах к куполу направилась стайка рыбок. Одна из колонн тут же ожила. Внутри нее собрался кружок света и ударил по плывущим существам.

От них осталось только облачко крови.

Макетес тихо присвистнул:

— Нелегко будет туда пробраться.

— Но и не так сложно.

Дайос опустился на песок и распластался по самому краю площадки. Прищурившись, он стал ждать.

И ждать.

Он ждал так долго, что Макетес выразительно перекатился на спину и уставился в толщу вод над ними.

— Не так сложно, говоришь? Мы тут уже вечность торчим.

— Мы тут не так давно.

— Мы тут уже несколько часов, а ты только и делаешь, что пялишься. Как ты умудряешься так долго не двигаться?

Дайос сделал глубокий вдох.

— Помнишь, ты недавно говорил, что со мной сложно плавать?

Повернув голову в сторону Дайоса, Макетес ответил:

— Ага.

— Так вот, с тобой сложно заниматься этим. Если ты сейчас сосредоточишься и попытаешься понять, для чего тут расставлены колонны, от тебя будет какой-то толк. Нет — плыви, отчитайся Арджесу, что я тут.

— Мне нельзя оставлять тебя одного.

Ну конечно. Все боялись, что он внезапно вообразит себя сильнее, чем есть на самом деле, и попробует напасть на Альфу в гордом одиночестве. Как будто он был настолько глуп. Да, храбрости у него было с избытком, с этим не поспоришь, но и на верную смерть идти он не собирался.

— Плыви уже, — буркнул Дайос.

— Ты уверен, что не станешь…

Из груди Дайоса вырвался тихий, предупреждающий рык. Прижав жабры к телу, он мрачно уставился на друга, и тот наконец вскинул перепончатые ладони в знак примирения.

— Ладно, — сказал он. — Оставлю тебя в покое. Только не сбеги в город, никого не предупредив и не рассказав, как тебе удалось туда проникнуть, хорошо? Я скажу остальным, что мы на месте и пока думаем, как это сделать.

Сверкнув золотом не хуже города, брат растаял в темноте. Только тогда Дайос смог сосредоточиться на деле.

Пусть ему больше не доверяли, он все же был опытным воином. Он умел ждать. У него было достаточно терпения. Макетесу такое даже не снилось, потому что он всегда был веселым пройдохой. Видел хорошее в каждом моменте жизни и никогда не думал о том, как тяжело будет, если ошибется.

Дайос несколько дней лежал в песке не шевелясь. Пусть не сразу, но рыбы снова стали приближаться к колоннам, и тогда он смог прикинуть, сколько требовалось времени перед выстрелом. Оставалось «окно», когда можно было проскочить. Это он понял точно. Надо было только набраться терпения, чтобы вычислить его.

Настоящий воин не будет считать дни. Не станет волноваться, что сидит в засаде слишком долго. Он схватил и съел пару проплывающих мимо рыбешек, не побрезговал даже скользнувшим слишком близко угрем. Проглотив электрического угря, он и сам подзарядился; электричество побежало по телу и заиграло на алых жабрах на шее.

И тут он увидел.

Все встало на свои места. Ему открылся путь, ведущий к падению этого города и всех, кто в нем жил.

Резко сорвавшись с места, он выскочил из песка и ринулся к столбам. До выстрела прошли считаные секунды, но к этому времени он уже проскочил. Влево, вправо, он скользил от слепого пятна к слепому пятну, где можно было не бояться обжигающей боли.

Несколько острых вспышек задели плечо, спину. Одна пронзила хвостовой плавник. Но он продолжал двигаться. Он был единственным, кому хватило безрассудства на подобное, и единственным, кого они могли позволить себе потерять, если что-то вдруг пойдет не так.

Но он хотел доказать им, что даже в таком состоянии все еще чего-то да стоил. Он все еще был…

Способен на это.

Он давно приметил небольшую трубу, в которую втекала и из которой вытекала вода, — фильтрационная система, вероятно. Он уже видел такие в Бете и немало их поломал. Если у него получится протиснуться в нее — с ударением на «если», — то он, возможно, проникнет в город.